«Н-да-а-а…», — подумал инквизитор, склоняясь пониже к тарелке, чтоб никто не заметил выступившего румянца на его щеках. — «Кажись, не все гладко у Аида в семейной жизни…»
Остаток ужина прошел в молчании, где каждый присутствующий думал о чем-то своем. Под конец хозяйка собрала у всех грязную посуду и удалилась в дом.
— Дамир, — прошелестел голос Аида, — присмотри за мамой, чтоб она сильно не перенапрягалась.
— Ага, пап, хорошо! — серьезно кивнул мальчишка, после чего отправился следом за ней.
И Макс остался снова с Секириным один на один.
— Ну что? — воззрился на спецназовца инфестат. — Поспишь или все-таки продолжим разговор?
— Было, конечно, вкусно и сытно, — похлопал себя по наполненному животу Изюм, — но сон мне еще долго не грозит.
— Отлично, тогда запрыгивай, покажу тебе, чем я тут занимался.
— Э-э? — недоуменно выгнул бровь Виноградов. — Куда запрыгивать?
В следующее мгновение рядом со стулом бывшего военного словно из воздуха материализовалась химера. Она легко толкнула бойца шипастым боком и призывно мотнула покрытой наростами головой.
— Ух-х, сука! — вздрогнул от неожиданности инквизитор. — Я тебе точно колокольчик на шею повешу!
Существо, оказавшееся при ближайшем рассмотрении Артемом, повернуло угловатую башку и, как показалось Максу, ехидно оскалилось. Видать, старого приятеля не сильно-то изменили минувшие годы и смерть…
— А ты не очень-то близок с сыном, да? — выдал Макс, которого вымотало затяжное тревожное безмолвие.
Аид, доселе молча ведущий спецназовца в объятия кромешной ночи, сверкнул в темноте глазами, но все же ответил:
— Именно так, Третий. Но только потому, что я боюсь испортить его.
— Это как? — не понял Изюм.
— Ты же слышал мою историю. Знаешь, кем меня считает мир, и эта точка зрения в самом деле недалека от правды. Не могу отрицать, что я давно лишился всех людских качеств и перестал походить на человека. Я просто не способен воспитывать своего ребенка. Не хочу, чтобы он брал с меня пример хоть в чем-то.
— Это… довольно жестко, — смущенно покачал головой Виноградов.
Задавая свой вопрос, он как-то совсем не подумал, что Секирин ответит настолько откровенно. Россиянин даже мог бы сказать что-нибудь дежурно-ободряющее, мол: «Не будь к себе так строг!» или нечто в этом роде. Но его собеседник был Аидом, а потому любые слова поддержки попросту застревали в горле, так и не прозвучав.
— Спасибо за твою оценку, — убийственный сарказм в голосе Секирина едва не вынудил Макса сбиться с темпа.