— Тебя как зовут? — спросил парализованный солдат.
— Умар.
— А я Вован. Извини, руки подать не могу. Пуля, зараза, прямо под ворот влетела, между шейных позвонков ткнулась. Теперь я вот такой, просто говорящая голова.
— Сочувствую, честно…
— Да ладно, я уже смирился, — изобразил сложную мимическую игру боец. — Лучше уж трупиком быть, но бегать, чем живым, но вот так, как овощ. Правда же?
— Я не знаю, — прямо ответил Салманов. — Я еще мертвых не поднимал.
— О, значит, я у тебя первым буду? — хохотнул Вован. — Почетно!
Умар лишь сдержанно улыбнулся, не зная, о чем еще можно сказать, и в беседе возникла неловкая пауза. Гнетущее молчание тянулось до тех пор, пока инквизитор не подошел к оставленным санитаркой тазу, одноразовым пеленкам и щипцам с ватой.
— Ты чего делать собрался? — задрал бровь пациент госпиталя.
— Как что? Домыть тебя надо. А то эти что-то не спешат возвращаться.
Первым делом ликвидатор сменил грязную воду в жестяной емкости, накрутил новую вату на замысловатый длинный зажим, разложил сухие полотенца, а потом приступил к работе.
— Где жопы научился так сноровисто мыть? — попытался Вован скрыть за шутливым вопросом одолевающую его неловкость.
— За дедушкой помогал ухаживать, — честно ответил Умар. — Мне четырнадцать лет было, когда у него инсульт случился. Тогда и пришлось.
— Эх, ну ты извини ежели чего… Понимаю, что это не тот опыт, который мечтаешь повторить.
— Да ладно, — отмахнулся Салманов, — ерунда. Мне не сложно.
Следующие пару минут прошли в тишине, нарушаемой лишь плеском воды, да шорохом тряпок. И если бы солдат не моргал, то инквизитор мог бы подумать, что проводит обряд омовения трупа…
— Слышь, Умар? — тихо позвал пациент госпиталя.
— А?
— Спасибо тебе…
Вован отвернул лицо к окну, потому что не хотел показывать своего смущения. Но ведь рядом с ним был инфестат, от эмпатии которого весьма трудно что-либо утаить.