Под конец своей речи Вован уже не мог сдерживать слез. Они свободно бежали по щекам парня, теряясь в отросшей за несколько дней щетине. Его душевная боль, пережитые терзания, непрекращающийся страх последних недель рвались наружу. Они заполняли собой пространство и ударялись о чувствительный дар Умара подобно океанским волнам, встречающим на своем пути прибрежную скалу. Может раньше, год или полгода назад, служащий и побоялся бы совершить такой шаг. Но последние месяцы с Факелом научили Салманова, что есть вещи куда важнее ответственности за нарушение пресловутых людских законов.
— Разве тебе не надо попрощаться с кем-нибудь? — спросил борец с нежитью, с трудом проглатывая тугой ком в горле.
— Да я уже… еще в первый день, как подпись поставил… Я-то думал, это быстро все произойдет…
— Ладно, — сдался Салманов, — будь по-твоему. Но я предупреждаю, что раньше еще так не делал, понял? Если согласен, то закрой глаза и считай до пяти.
— Ага! — тут же повеселел Вован. — Уже начинать? Раз! Два! Три! Че…
Умар не стал дожидаться, окончания счета и исторг из себя заостренное некроэфирное формирование. Тьма уколола солдата в грудь, и из его рта вырвался последний протяжный вздох. Душа поспешно упорхнула из страждущего тела, словно только и дожидалась момента, когда сможет сбросить с себя оковы бренной плоти. Вероятно, дух полагал, что на этом его мучения окончились. Но это было не так. Все самое тяжелое ждало Вована впереди…
— Из-звините, — в помещение сунулась зареванная физиономия санитарки, которую, видимо, все это время жучили и в хвост, и в гриву, — можно я закончу процедуры…
Она осеклась на полуслове, увидав, что возле окна палаты стоят две фигуры — одна широкоплечая и коренастая, а другая долговязая, худощавая. Кровать же, где должен лежать парализованный пациент, сиротливо пустует, зияя мятым бельем…
Тощий силуэт, замотанный в больничную простыню, словно в саван, обернулся и в упор посмотрел на работницу госпиталя.
— Я в ваших услугах больше не нуждаюсь, — четко проговорил бывший пациент.
Теперь он твердо стоял на ногах, уверенно двигался и свободно шевелил всеми конечностями. Некроэфиру, заполнившему его плоть, не нужна была центральная нервная система, чтобы передавать сигналы мертвому телу.
— Ох, батюшки, свят-свят, это что же… это как же… он же…
Женщина схватилась обеими руками за сердце и попятилась, медленно выплывая в коридор. У живых и мертвых пациентов она навидалась всякого. И сочащихся шрамов, и кровоточащих культей, и гнойных ран, и торчащих из мяса обломков костей. А вот оживший труп она наблюдала впервые.
Перегруженный мозг санитарки, не сдержав напора впечатлений, внезапно дал сбой. Она повалилась, теряя сознание. И только грохот от ее падения, разнесшийся под сводами больничного отделения, известил начальство о произошедшем ЧП.
Глава 23
Отряд инквизиторов шел вперед, безжалостно отстреливая редких умертвий, попадающихся им на пути.
Щелк! Бах!
— Ликвидирован.
Щелк-щелк-щелк! Бу-бум!
— Две цели на четыре часа. Ликвидированы.