Обязательная моральная концовка присутствует и здесь. «Такова была и такова должна быть кара за разнузданность страстей и за жестокость деяний; таково будет наказание слепого любопытства тех, кто стремится проникнуть за пределы, положенные создателем познанию человека; таково наказание самонадеянности, которая хочет достигнуть знаний, доступных лишь существам высшего порядка, и достигает лишь безумной гордыни, не замечая, что удел человека — быть смиренным и неведущим».
Однако эти силы добра не нашли себе убедительного воплощения в романе Бекфорда. Добрые карлики и эмир Факреддин с его напускным мусульманским благочестием изображаются автором не без иронии. А маленький Гюльхенруз и мальчики, спасенные благодетельным гением из рук жестокого Гяура и проводящие века «в тихом покое и счастье блаженного детства», «в убежище вечного мира», остаются идиллическим эпизодом, который вряд ли может претендовать на глубокое мировоззренческое значение.
Следуя традиции жанра «восточных сказок», Бекфорд предполагал включить в рамки «Ватека» три вставные новеллы — историю трех принцев, осужденных на вечные муки в чертогах Эблиса, которые поочередно рассказывают халифу свою судьбу. При жизни автора эти новеллы оставались в рукописи и частично не закончены. Они написаны в стиле «Ватека», с присущим Бекфорду художественным мастерством, но беднее мыслью и более запутаны по своему сюжету; скитания героев, их преступления и любовные заблуждения составляют их главное содержание. В 1818 г. поэт Самуэль Роджерс слушал в чтении автора одну из них — «Историю принцессы Зулкаис и принца Калилы», повесть о преступной любви брата и сестры, показавшуюся ему «прекрасной». Байрон, которому он сообщил об этом, захотел познакомиться с рукописью, но Бекфорд отказал ему под каким-то предлогом. По-видимому, он медлил с публикацией, опасаясь обвинений в безнравственности. Повести были впервые опубликованы по рукописи в 1912 г. на французском языке с английским переводом издателя через много лет после смерти автора.
В свое время влияние Бекфорда сказалось прежде всего на развитии романтического ориентализма, в особенности в творчестве Байрона, который был поклонником не только «Ватека», но и личности его творца. Проезжая мимо берегов Португалии, он вспоминает о нем, как уже было сказано, в двух строфах «Чайльд-Гарольда» (песнь I, 22-23). В «Гяуре» реминисценции из «Ватека» особенно многочисленны: так, душевные муки героя сравниваются с участью грешника, осужденного скитаться, с неугасимым пламенем в сердце, вокруг престола Эблиса. Байрон восторгался ориентализмом «Ватека». «По точности и правильности костюма, красоте описаний и силе воображения эта повесть, восточная и возвышенная больше, чем какие-либо другие, оставляет далеко за собой все европейские подражания и обнаруживает столько признаков оригинального, что всякий, кто побывал на Востоке, с трудом поверит, что это не перевод».
Новым этапом в литературной судьбе «Ватека» было переиздание французской версии в 1876 г. поэтом-символистом Стефаном Маларме, сопроводившим свою публикацию биографией Бекфорда и высокой оценкой его художественного мастерства и поэтического стиля, способности «удовлетворить воображение предметами редкостными и грандиозными». Этим изданием датируется возрождение «Ватека» как произведения «современного», перекликающегося некоторыми сторонами с литературой европейского модернизма. С этим возрождением связан и перевод «Ватека» на русский язык писателя Бориса Зайцева, опубликованный издательством К. Некрасова в 1912 г. Перевод этот с небольшими редакционными уточнениями помещен в настоящем издании. Сопровождавший его литературный портрет автора «Ватека» известного критика-модерниста П. Муратова изображал Бекфорда, в свете биографической легенды, как современного эстета и декадента типа Оскара Уайльда.
Задачей настоящего издания, в котором «Ватек» Бекфорда выступает как фантастическая повесть периода предромантизма в одном ряду с «Замком Отранто» Уолпола и «Влюбленным дьяволом» Казота, является, в отличие от попыток ложной модернизации этих произведений, восстановление правильной исторической перспективы, которая может содействовать их более глубокому пониманию как произведений своего времени.
ПРИМЕЧАНИЯ
Гораций Уолпол. «Замок Отранто»
The Castle of Otranto, a Story, translated by William Marshal Gent, from the Original Italian of Onuphrio Muralto, Canon of the Church of St. Nicholas at Otranto. London, 1764.
The Castle of Otranto, a Gothic Story, by Horace Walpole. London, 1765.
The Mysterious Mother. A tragedy. By Mr. Horace Walpole. Printed at Strawberry-Hill, 1768.
The Works of Horatio Walpole, Earl of Orford, 5 vol. 1796.
Horace Walpole"s Correspondance. The Yale edition, vol. 1-15, 1932-1951.
Horace Walpole. The Castle of Otranto. With Sir Walter Scott"s introduction of 1821 and a new introduction by Martin Mudrick. Collier Books, New York, N. Y., [1962].
Horace Walpole. A Memoir. By Austin Dobson. London, 1893.
Dorothy Stuart. Horace Walpole. London, 1927 («English Men of Letters»). Stephen Gwynn. The Life of Horace Walpole. London, 1932. Hans Mobius. The Gothic Romance. Leipzig, 1902.
Alice M. Killen. Le Roman Terrifiant ou «Roman Noir», de Walpole a Anne Radcliffe et son influence sur la litterature francaise jusqu"en 1840. Paris, 1923.
Жак Казот. «Влюбленный дьявол»
Le Diable amoureux, nouvelle espagnole, Naples (Paris, Lejay), 1772.
Oeuvres badines et morales, historiques et philosophiques de Jacques Cazotte, a Paris, 1817, 4 vol. (tome I, pp. 279-397: Le Diable amoureux).
ebooksa