– Надеюсь, наша беседа не займет много времени, – сказал Родин.
– Думаю, так и будет, – ответила Хаттон.
И она оказалась права. Родин уподобился мореплавателю без карты или человеку в темной комнате. Он мог лишь шарить наугад, надеясь на что-нибудь наткнуться. После шестого вопроса Алекс понял, что ему больше нечего спрашивать.
– Как бы вы могли охарактеризовать Джеймса Барра на военной службе?
– Он был образцовым солдатом, но не более того, – ответила Хаттон.
– У него были какие-нибудь неприятности?
– Нет, насколько мне известно.
– Он совершал преступления?
– Нет, насколько мне известно, – сказала Хаттон.
– Вы знаете о недавних событиях в нашем городе? – спросил Родин.
– Да.
– Есть ли что-нибудь в прошлом Джеймса Барра, что могло бы пролить свет на его участие в этих событиях?
– Нет, насколько мне известно, – повторила Хаттон.
Наконец Родин поинтересовался:
– Есть ли какие-то причины, по которым Пентагон мог проявить дополнительный интерес к Джеймсу Барру?
– Нет, насколько мне известно, – ответила Хаттон.
Тут Алекс Родин сдался.
– Хорошо, благодарю вас, генерал Хаттон.
Хелен Родин прошла тридцать ярдов и остановилась перед домом Джеймса Барра. У входа на участок была натянута желтая полицейская лента, выломанная входная дверь забита фанерой. Дом выглядел заброшенным и пустым. Тут было не на что смотреть. Поэтому Хелен вызвала такси по сотовому телефону и отправилась в окружную больницу. Было уже больше четырех часов дня, когда она туда приехала, и солнце клонилось к западу, окрашивая белое бетонное здание в розовато-оранжевый цвет.
Она поднялась на лифте на шестой этаж, расписалась в журнале посещений, отыскала озабоченного тридцатилетнего врача и спросила его о состоянии Джеймса Барра. Врач не дал внятного ответа. Не вызывало сомнений, что его не слишком интересовало состояние этого больного. Поэтому Хелен не стала допытываться, а сразу прошла в палату Барра.