– Что вы имеете в виду? – спросила Хелен.
– Предложите вниманию вашего отца историю с кукловодом. При таких обстоятельствах половина выигрыша лучше, чем ничего. К тому же кукловод – это лучшая половина.
– А он согласится?
– Вы наверняка знаете своего отца лучше меня. Будет очень глупо с его стороны, если он откажется. Тогда ему предстоят трехлетние апелляции, прежде чем мистер Барр предстанет перед судом. И любой прокурор, который чего-то стоит, постарается добиться большего.
Хелен вновь посмотрела на Ричера.
– Кукловод – это пока всего лишь предположение, – возразила она. – У нас против него нет никаких улик.
– Вам виднее, – сказал Данута. – Но ни в том, ни в другом случае не следует допускать суда над Барром.
– Не будем принимать поспешные решения. Выслушаем сначала мнение доктора Мэри Мейсон, – предложила Хелен Родин.
Доктор Мейсон вышла из палаты двадцать минут спустя. Ричер наблюдал за ее походкой. Длина ее шага, взгляд и выражение рта подсказали ему, что она сделала определенный вывод. У нее не осталось ни малейших сомнений в характере заболевания Барра. Она уселась на свое место и разгладила юбку на коленях.
– Ретроградная амнезия, – изрекла она. – Подлинная, чистейший случай.
– Продолжительность? – спросил Нейбур.
– Любой специалист по бейсболу назовет вам точную дату, – сказала Мейсон. – Последнее, что он помнит, конкретная игра «Кардиналов»[14]. Я готова спорить, что это неделя, считая от сегодняшнего дня.
– В том числе и пятница, – заметила Хелен.
– Боюсь, что так.
– Ладно, ситуация прояснилась, – обрадовался Данута.
– Замечательно! – воскликнула Хелен.
Она поднялась, и остальные последовали за ней к лифту. Ричер так и не понял, правильно все они поступили или нет. Однако не вызывало сомнений, что дело Барра каждый воспринял по-своему. Для всех них он перестал быть человеком, превратившись в пациента или юридическую проблему.
– Вы идите, – сказал Джек.
– А вы останетесь? – спросила Хелен.
Ричер кивнул.