– Нет, если не считать того, что он американец.
– Мужчина или женщина?
– Должно быть, мужчина. Старейшины-пуштуны не стали бы иметь дело с женщиной.
– Черный или белый?
– Он не сказал.
– Армия? Морская пехота? Воздушные силы?
– Для них мы все выглядим одинаково.
– Звание? Возраст?
– Никаких подробностей. Американский офицер. Больше мы ничего не знаем.
– Должно быть что-то еще.
– Я знаю то, что знаю, Ричер. И мне неизвестно то, чего я не знаю.
– Ты уверена?
– Послушай, это похоже на твою историю с той женщиной в Корее. Никто не помнит того, что забыл. Однако я ничего не забыла. Я помню, что они рассказали.
– Ваш разговор был длинным?
– Я тебе практически все рассказала – сначала речь шла о слухе, потом я отдала приказ, чтобы они его проверили. И всё. Их сообщение, мой ответ.
– А последнее радиосообщение? Ты его читала?
– Последнее, что я видела перед тем, как за мной пришли, – это чистая рутина. Никакого прогресса. Здесь ничего нет, так что двигаемся дальше. Примерно так.
– Значит, все было в исходном сообщении. Про слух. Тебе нужно его вспомнить, слово в слово.
– Кто-то видел, как неизвестный американский офицер направляется на север для встречи со старейшиной племени. Причина неизвестна. Вот так, слово в слово. Я все вспомнила.
– Ну, и какая часть этого стоила ста тысяч долларов? Твоего и моего будущего, а также нападения на Муркрофта? И синяка на руке девочки из Берривилла, штат Виргиния?