Купив бутылку кефира и полбуханки ситника, Алтуфьев направился к дому. Небо еще с утра затянули серые косматые тучи, к вечеру разродившиеся дождем. Хотя, с другой-то стороны, дождь — это и неплохо, не все же жара!
Под стать погоде было и настроение — двойственное, если можно так сказать. С одной стороны, он все же закончил важное дело, невиновного Шалькина выпустил… А с другой — еще предстояло давать объяснения в местном отделе КГБ — дело-то вон каким заковыристым оказалось! Конечно, нынче не старые времена, и КГБ не МГБ — труба пониже и дым пожиже. Но все-таки…
Так и кажется, сейчас подойдут парни в штатском, махнут перед носом корочками: «Алтуфьев Владимир Андреевич? Пройдемте!».
Ух, наконец-то — подъезд… Завтра надо бы в Озерск, кое-что закончить. Да и Ревякин, опять же, за сессию проставляется…
— Алтуфьев Владимир Андреевич?
Черт! Это еще кто?..
— Да, я.
— Вам телеграмма, срочная. Вот тут распишитесь.
Почтальон…
— Спасибо большое. А где телеграмма-то?
— А вот, пожалуйста.
Алтуфьев тут же, на площадке, и прочитал, немного волнуясь… Оттаял, улыбнулся во весь рот и перечитал еще раз, смакуя: «Завтра буду вечерним автобусом Ленинграде. Тчк. Марта».