Джек Ричер, или Заставь меня

– Железнодорожные рельсы, – ответил Уэствуд.

– Покажите.

Уэствуд вновь что-то изменил. Теперь ферма и железнодорожные пути оказались в центре экрана в нужных пропорциях. Между ними было около трех четвертей мили. Среднее расстояние для большинства человеческих глаз.

– Я помню эту ферму, – сказал Ричер. – Первое человеческое жилье, мимо которого проехал поезд за много часов. За двадцать миль до Материнского Приюта. Там была машина с включенными фарами. Может быть, трактор. В полночь.

– А это нормально?

– Понятия не имею.

– Мы пришли к выводу, что водитель «Кадиллака» проехал двадцать миль, – сказала Чан. – Помнишь? Двадцать миль туда и двадцать обратно. Теперь мы знаем, куда он ездил. Никаких других населенных пунктов в двадцати милях от Материнского Приюта нет. Вот куда отправлялись люди, сошедшие с поезда. Мужчина и женщина с сумками. Но куда они делись потом?

Ей никто не ответил.

– А фермеры пользуются Невидимой сетью?

– Похоже, некоторые – да, – сказал Ричер. – Нам нужна поисковая машина.

– Парню нужно платить.

– Никто не любит работать бесплатно. Это я давно уяснил.

– Он не поедет сюда. Нам нужно съездить в Сан-Франциско.

– Как если б у нас все еще шел шестьдесят седьмой год?

– Что?

– Ничего, – сказал Ричер.

Десять минут спустя он уже находился наедине с Чан в номере с более слабым беспроводным Интернетом.

Глава

44

Они не стали закрывать на ночь шторы и на следующее утро проснулись рано, как и сутки назад, в Чикаго, когда их многое тревожило. Ричер снова пересматривал свою теорию, завороженный движением вперед. Реальность превосходила все ожидания. Возможно, даже находилась вне постижения. В то время как Чан была озабочена тем, чтобы побыстрее покинуть город. Она смотрела утреннюю телевизионную передачу по местному каналу, где отказались от кулинарных рецептов и моды ради совершённых преступлений. Один ведущий рассказывал об убийстве человека, который, по слухам, считался боссом организованной преступности. Его застрелили на заднем дворе стриптиз-клуба. Далее, на фоне ничего не значащих фотографий запертых ворот и розового забора, шли душераздирающие комментарии под бегущую строку: Москва приходит в Финикс, что разозлит украинцев повсюду, подумал Ричер, – ведь теперь это две разные страны, чем украинцы очень гордятся.