— Почему нет? Он ведь не настоящий. В жилах у него не кровь, а какая-то зелень.
— Он хочет узнать, кого вы выбрали?
— Неужели? А я и не собираюсь ему говорить.
— Значит, вы решили защитить этого человека на случай, если Сарлинг не сдержит свое слово?
— Возможно. А может быть, и просто так, черт возьми.
— И то, и другое, наверно. Но, насколько я вас знаю, вы склонны ко второму.
— Вот как вы обо мне думаете!
Она села и отхлебнула глоток.
— Время от времени. Я не против. Сама иногда такой бываю. Мы оба на крючке, а оттого обидчивы и капризны.
— Если спросить, как он подцепил вас, вы ответите?
— Не сейчас. Может быть, потом. А вы — вы бы рассказали?
— Нет. Вы и так знаете обо мне достаточно. Я настроился жить так, как жил, — вдруг появляетесь вы со своим запечатанным конвертом. В Девоне осталась моя настоящая жизнь. А это, — он встал и обвел жестом комнату, — это кошмар. И он не кончится до тех пор, пока есть Сарлинг и его досье.
— И светокопии.
— Где он их держит? За городом, в Меон Парке?
— Да.
— Вы когда-нибудь думали оставить его… просто исчезнуть?
— Наверно, думала. Но у меня не выйдет. И я перестала размышлять об этом. Рано или поздно он умрет.
— Богачи живут долго. У них есть деньги, они покупают время у докторов, покупают слуг и места под солнцем. Смерть кое-кого нужно ускорить.
— Я не… да вы что, серьезно?
Он повернулся, возвышаясь над ней. В ее руке, в руке с обручальным кольцом — широким тусклым золотым ободком — серебрился от маленьких пузырьков тоника стакан джина. Иногда одна речь ее, все эти «ну, вроде» и «возможно» раздражали Рейкса, ему даже смотреть на нее становилось неприятно. Но такие мысли придется заглушить. Она ему нужна.