— А куда она делась? — окончательно проснулась Цветкова.
Витольд Леонидович понял, что теперь его выход в прямом и переносном смысле.
— А ты не поняла, куда свое что-то положила? И я, старый дурак, не заметил! Прах умершего спокойно себе стоял на полочке, никого не трогал, дожидался похорон, так ты и его осквернила!
Яна зарделась.
— Не знала, что там прах! Стоит какая-то… ваза! А как она в морге оказалась?
— А где ж ей быть?! — спросил Витольд Леонидович. — Прах, морг — самое место. Не на рынке же.
— В крематории, наверное! — развела руками Яна.
— Мой друг, работающий в крематории, проведя свою работу, принес мне урну три дня назад.
— Почему тебе? Как родственнику, извини, усопшего? — спросила Яна.
— Что, сильно смахиваю на человека, у которого осквернили прах родственника? Поговорил бы я с тобой по-другому, Цветкова. Я вообще считаю, что Мартин с тобой сильно деликатничает. Всыпал бы по первое число! — сильно стукнул патологоанатом кулаком по столу.
— Э! Совсем, что ли? — передернула плечами Яна. — Я это… многодетная мать.
— Ты своим материнским героизмом не прикрывайся! Не поможет! — патологоанатом взглянул на Петра. — Небось, влезла к тебе в душу и завладела предметом.
— Так и было, — кивнул парень. — Убейте, не понимаю, как отдал ей флешку…
— Предатель! — фыркнула Цветкова.
— А потом так раз… — усмехнулся Витольд Леонидович. — И своими пальчиками с вампирским красным маникюром — в прах человека! Мол, я ничего не знаю, ничего не ведаю! Исчадье ада ты, Цветкова!
— Громко сказано, — ответила она. — Может, это ты хочешь прикрыть свои делишки с человеком из крематория? — предположила Яна, вставая и запахивая на себе халат как можно туже.
— Жил-был один человек, родственники у него жили далеко, и было их не так уж и много. И вот этот человек умер. Связались с его родственниками. Охи-ахи оставим за кадром. Родственники вышли на врачей, попросили кремировать родственника, оплатили все дистанционно. Потом слезно попросили где-то немного подержать их урну, пока сами не прилетят за ней в Питер и не заберут, чтобы похоронить на родине. Вот мой приятель и попросил ненадолго, на пару недель, поставить урну у меня. У них в крематории урн много. Чтобы, значит, не перепутать и не потерять. У меня она стояла в гордом одиночестве, и ты даже назвала ее вазой. Я не вижу здесь никакого криминала. Обычное человеческое отношение, помощь.
— Запаивать надо было! — сказала Яна.
— Так запаяли. Вчера вечером, когда за ней родственники приехали. Я отказывался, но они заплатили за беспокойство аж пятьдесят тысяч. Люди, сразу видно, что не бедные, — сказал Витольд Леонидович, нервно прохаживаясь по комнате. — А что там было-то, на флешке?
— Мы не знаем, но что-то очень важное, — ответил Петр, выглядевший бледнее, чем обычно.