— Что такого? — посмотрела на себя Яна. — Удобное трикотажное платье. Я всегда так одеваюсь. Предлагаешь надеть трико с вытянутыми коленками и безразмерную, убитую стирками, но удобную футболку?
— По крайней мере, ты бы слилась с другими пассажирами, а так все на тебя странно смотрят.
— А я не хамелеон, чтобы с кем-то сливаться.
— Зачем каждый день выливать на себя по литру духов, которыми убито все пространство вокруг тебя в радиусе ста метров? Розыскная собака, если придется тебя искать, сломает нюх и выйдет в тираж с производственной травмой, — довольно едко проговорил Петр.
Впрочем, Яне даже понравилось. Ее большие голубые и совсем невинные глаза слегка сузились в улыбке.
— Зачем меня с собаками? Или это будет следующая ситуация, куда ты хочешь меня затащить? Я не записывалась на тренинг «Выйди из зоны комфорта». Просто духи у меня эксклюзивные, очень высокого качества, стойкие. Они даже в вещи вот впитываются на века. — Яна оттянула ворот платья и понюхала его. — «Леди ночь»… Бешеные деньги за несколько миллилитров. Кстати, твой отец подарил…
— Ваше шампанское, жюльен, салат. Приятного аппетита. — порадовала их подношениями официантка и ушла.
Яна подняла фужер и посмотрела на мелькающий за окном пейзаж сквозь напиток с его всегда жизнерадостными пузырьками.
— Как я люблю путешествовать по железной дороге в СВ! Как мне сейчас не хватает Мартина!.. Сидел бы напротив, смотрел бы на меня завораживающим, любящим, все понимающим взглядом. Нет у тебя таких глаз, — проговорила она, отхлебнув шампанского.
— Не собираюсь я его заменять. У меня глаза моей матери. Она, кстати, тоже всегда вспоминала его самый необыкновенный и сексуальный взгляд на свете, — ответил Петр и тоже пригубил из фужера.
— Извини!.. Не хотела обидеть. Просто очень мне его не хватает. Сердце болит, душа…
— Я, наверное, понимаю, — принялся Петр за еду. — У самого как-то не получилось сильно влюбиться, но друзья рассказывали… Именно про такие сильные чувства. Одного только не понимаю…
— Чего? — уточнила Яна.
— Если все так страдают, «сердце болит, душа», — передразнил он ее, — зачем тогда вообще любить-то? Для чего все это?
— Прожить без страданий надумал? Не получится! Человек становится цельной личностью и в невзгодах тоже. А любовь, я тебе скажу… — задумалась Яна. — Сердце болит, но оно огромное, — развела Яна руками. — Легкие дышат, и они такие! Мыслей еще больше! То-то поэты в любви свои лучшие стихи сотворили, а художники лучшие картины написали. Ты словно вырастаешь, а за спиной — огромные крылья. Это чувство полета для человека, рожденного ходить по земле, может дать только любовь. И мне жаль людей, которые прожили жизнь без любви. Не проси себе такой судьбы — пресной, ровной, бесцветной, без потрясений и полета. Ты еще молод, все у тебя будет, встретишь свою любовь.
Петр улыбнулся.
— Даже страшно, сколько надо пройти, искать!.. Отец недавно сказал, что много у него чего в жизни было. Женщин тоже. Но понял он, что полюбил, только с тобой. Я боюсь пропустить, не понять, когда случится именно это. Девушек много, все разные, красивые… Я общаюсь, имею отношения, но ничего такого сильного не чувствую.
— Не пропустишь. Почувствуешь. Я тоже так думала, пока не встретила твоего отца. Это озарение! Мы нашли друг друга уже не юными, тебе, может, повезет раньше.
— Как будто ты до отца никого не любила, — усмехнулся Петр.
— Говоришь, как инфантильный подросток.