Да, летчик Болотов со своим замечательным самолетом наконец-то доехал из Ленинграда до Тихого океана и теперь плывет где-то в море вместе с армадой дирижаблей и аэросаней. Несомненно, они спасут челюскинцев – если успеют.
Ремарка «при первой возможности» поистине замечательна. Потому что лететь пилоту Куканову совершенно не на чем, самолетов как не было, так и нет. Есть разве что слабосильный У-2 с неработающим мотором, что стоит в Уэлене, – про него часто вспоминают в газетах, но на нем никто не летает. А площадь Чукотки составляет сотни тысяч квадратных километров.
Возвращаясь в реальность: 31 марта пилот Куканов вместе с пилотом Ляпидевским на собаках подъезжает к Уэлену. Ушаков в Ванкареме взял власть в свои руки и радирует Слепневу в Ном распоряжение вылетать, как только позволит погода. При этом он приказывает загрузить самолет по максимуму собачьим кормом, примусами и одеждой, из чего Слепнев делает вывод, что готовится эвакуация на собаках. 31 марта Слепнев вылетает дважды, но оба раза возвращается из-за плохой погоды на чукотском берегу. Окончательно останавливается он в городке Теллер, расположенном немного ближе к Уэлену, чем Ном. Кстати, в своих воспоминаниях Слепнев как бы невзначай отмечает, что, когда он взлетал первый раз, кроме него на аэродроме стояло еще три американских самолета с работающими двигателями.
Вернемся на несколько дней назад, посмотрим на пропавшую группу Каманина. 28 марта она вылетела из Анадыря прямо в Ванкарем. При подлете к горам летчики натыкаются на сплошной снегопад и отсутствие видимости. Каманин в первый раз за время экспедиции проявляет осмотрительность и приказывает садиться в заливе Креста, возле стойбища Кайнергин (так его называют участники, хотя правильное название – Конергино). Действительно, лететь через горный хребет неизвестной высоты в нулевую видимость было бы верхом безрассудства. С момента посадки в Конергино Каманин начинает советоваться с Молоковым. Командирская фанаберия сменяется уважением к опыту. Конергино находится почти на полпути между Анадырем и Ванкаремом, до цели остается всего 250 км, но начинается очередной буран, который бушует до 1 апреля.
2 апреля в группе происходит несколько загадочных событий, которые интересно рассмотреть подробней.
В тот день группа снова пытается пробиться в Ванкарем напрямую, но горы опять оказываются закрыты непроницаемой облачностью. Тем не менее они час летят в сторону гор, и только убедившись, что видимости нет, Каманин приказывает поворачивать обратно. Возникает первый вопрос – они разве не видели, что горы закрыты? Зачем они все же летели? Час туда и час обратно – на этот полет они истратили бензина на два часа. Приземляются они в том же стойбище Конергино и устраивают большое совещание. Первым делом считают оставшийся бензин – его хватит на два-три часа полета. После этого они начинают всерьез обсуждать, не полететь ли в Ванкарем «напрямую» в третий раз. Очевидно, что теперь это билет в один конец: в случае неудачи у них не хватит топлива, чтобы вернуться обратно. В лучшем случае они застрянут в дикой глуши без связи с внешним миром. Это очевидно безрассудно, тем не менее вариант всерьез рассматривается.
Конечно, наиболее безопасно вернуться за топливом в Анадырь. Но они явно не хотят этого делать. Воспоминания всех участников совещания, с одной стороны, удивительно похожи друг на друга, с другой – поразительно запутанны и неопределенны. Они на что-то туманно намекают. Смотрим, например, ранние воспоминания Каманина:
«Откатиться от Ванкарема на 500 км» – это очень пафосно. Но я решил посмотреть, на каком же расстоянии находится от Анадыря Конергино. Оказалось, что совсем даже не 500 км, а всего 213. Это полтора часа полета максимум. И там можно было бы совершенно безопасно доверху наполнить баки бензином и после лететь куда угодно. Но они не хотят так делать, обсуждая вместо этого странную идею – лететь через побережье в бухту Провидения, причем есть большая вероятность, что бензина им не хватит. Лишь бы не появляться в Анадыре. Но они же не могли сойти с ума все одновременно? Зачем они рискуют, если можно потратить полтора часа и избежать серьезных проблем?
Единственное, чем я могу это объяснить, – у них был прямой приказ «сверху» лететь напрямую. Именно поэтому они упорно пытаются прорваться через хребет вопреки непогоде. Убедившись, что в ближайшее время это невозможно, они обсуждают: что делать? Продолжать биться головой об стенку или пойти в обход, то есть нарушить приказ? Именно поэтому они не хотят возвращаться в Анадырь на безопасную заправку – чтобы не докладывать начальству и не получать подтверждения приказа, который, как стало понятно, в настоящее время невыполним. Поэтому принято рискованное во всех смыслах решение – продвигаться вдоль побережья. Летчики взяли ответственность на себя. И предложил это решение, скорее всего, Молоков. Сравним две записи – Каманина и Молокова.
Каманин, предложив два пути, «ведущих через отступление» (продолжаем цитату):
Молоков:
Примерно это же подтверждает журналист Кулыгин:
Это очень серьезный выбор. Предположу, что без Молокова Каманин бы на это не решился. Как «идеальный воспитанник Красной Армии», он бы предпочел действовать напролом в соответствии с приказом. Кстати, штурмана каманинского отряда Шелыганова иногда в литературе называют еще и радистом. Рация у группы была, но во время конергинского сидения она не работала. Это сыграло им на руку, поскольку позволило принять самостоятельное решение.
Заканчиваем гадать, возвращаемся к фактам: на последних остатках бензина они вылетают в бухту Провидения, до которой 311 км. В тот день к вечеру долететь не успевают, садятся у стойбища Велькальтен. Каманин при посадке ломает шасси. И снова начинается пурга, продолжающаяся до 3 апреля. О судьбе отряда Каманина внешний мир по-прежнему ничего не знает.
Но в этот же день, 1 апреля, Слепнев перелетает в Уэлен. Впервые за 18 дней, первый раз с 14 марта, с момента аварии АНТ-4 Ляпидевского, на северном берегу Чукотки появляется исправный самолет! Первый самолет в этом зимнем сезоне, прилетевший из большого мира. Теперь лагерь челюскинцев снова в пределах досягаемости советской авиации – 260 км напрямую или 320 км до Ванкарема, а оттуда «всего» 130.
1 апреля в Уэлене уже находились и Куканов с Ляпидевском. Таким образом, в одном месте собрался почти весь славный Чукотский авиаотряд, которым командовал Куканов: один исправный самолет и три первых пилота. Не хватало разве что Леваневского, но тот после своей героической посадки об лед находился в Ванкареме и чувствовал себя еще не очень хорошо. 1 апреля Сигизмунд Александрович Леваневский съездил из Ванкарема на место крушения. В своих записках он позднее не удержался и обругал американский аэроплан: