— Ты прав. Прости. В команде едет моя подруга, она звонила буквально полчаса назад с заправки в Кокленде. Там фестиваль тюльпанов, она прислала фотки — такая красота... К ночи приедут, думаю.
— Привезут цветочков на мою могилку, — вздохнул он. — Как это будет, Джессика? Мне напихают в рот чеснока и постучат по лбу пасхальным яйцом?
— Какие еще яйца, Лютер, ты в себе? — возмутилась она. — Мы не в средних веках, слава богу. Быть может, тебя и не будут обезвреживать. Ты ведь вполне адекватный… обычно…
— Однако ты написала в отчете, что я вышел из-под контроля. Знаешь, Джессика, ты та еще двуличная врушка.
— Лютер! — возмущенно воскликнула она, но, глубоко вдохнув, собралась. — Тебе хочется обидеть меня, я понимаю. Выплесни все. Обзови грязными словами. Расскажи, как ты ненавидишь, презираешь и в то же время любишь меня, Лютер.
Он мог бы сказать ей очень многое. И как она достала его за эти двадцать лет перепадами своего настроения и постоянной болтовней, и что ее брак продержался так долго только благодаря ангельскому терпению ее мужа, и что ее обожаемый сыночек Роберт скорее всего пошлет ее куда подальше сразу после окончания университета и все, что ее ждет, — открытки на день матери и к рождеству. А еще мог бы добавить, что ее брови просто ужасны.
— Знаешь что, Джессика, — сказал он. — Да иди ты нахрен.
И нажал на отбой, чувствуя себя так, словно гора с плеч упала. Джессика вновь позвонила, но Лютер отклонил вызов и внес ее номер в черный список. Рокси прощалась с Ниной и, кажется, желала ей счастливого пути. Лютер набрал Тришу.
— Что там? — спросил он.
— Все готово, — ответила она. — Скину адрес эсэмэской.
— Я буду по тебе скучать, — искренне признался Лютер.
— А что, ты уезжаешь? — спохватилась Триша. — Ты еще не расплатился!
— Сейчас придет на ту же карту.
Сбросив звонок, он зашел в банковское приложение и сделал перевод. Что ж, с лишними женщинами из своей жизни он попрощался, и каждая получила свое. Проверив почту, Лютер нашел мэйл от Джессики «прощай, моя любовь» с вложенными файлами. Надо будет изучить их, но все потом.
Рокси села в машину, и его сердце, подпрыгнув, тут же застучало чаще. Как так выходит, что душевное неразрывно связано с телесным? Вернув физиологическую целостность, он смог почувствовать свою душу. И та сейчас тянулась к Рокси как мотылек к огню — к свету ее глаз, к цветочному запаху кожи и мягкости губ.
— Куда теперь? — спросила она.
— Заедем в отель? — предложил Лютер. — У нас еще есть время до ужина.
Все же в маленьких городках есть своя прелесть — уже через полчаса Лютер в полной мере ощутил, что кровать в его номере действительно так себе, а вот к креслу нареканий нет. Рокси снова его укусила, оставив следы зубов на плече, но боль была частью жизни, и ему нравилось чувствовать ее во всех проявлениях.
Сообщение от Триши пришло, когда он гладил теплую спину Рокси, а она жмурилась точно кошка.
— Снова твоя риэлторша? — вскинулась она, заметив имя.