– Спасибо… Я… я видел орла. Я могу с ним поговорить?
– Конечно, я сказал все, что хотел. Честь имею.
Он встал и вышел из палаты.
И тут же туда вновь влетел сине-красный вихрь. Устроившись на прежнем месте у кровати, Кузя радостно затараторил:
– А вы знаете, что у меня теперь четвертый уровень? Даже больше. Почти пятый! Половина дивов Управления слабее меня! Представляете?
– Представляю, Кузя. – Аверин улыбнулся. – Как тебе вообще… в Управлении?
– Так себе, – Кузя скривился, – комнаты у них в общежитии крохотные, вот такие всего, – он развел руки в стороны. – Кровать, стол, стул и маленький шкафчик. И все. Даже телевизора нету. В стены встроены серебряные решетки. В двери тоже. Так не видно, но хорошо ощущается. Но со временем привыкаешь, конечно.
– Получается, это натуральная тюрьма?
Сам Аверин никогда не бывал в корпусе Управления, где содержали дивов, и таких подробностей не знал. Что же… в средствах Управление действительно не ограничено.
– Не. Там можно свободно входить и выходить. Меня запирали всего три раза, в первые дни, а потом еще на время операций. Но я хорошо себя вел, на стены не кидался.
– Молодец, – сказал Аверин. Ему стало совсем неловко. – Нет, правда, ты большой молодец.
– Да ладно, – отмахнулся Кузя, – я же не идиот, я же знаю, что там везде серебро. Зато еду приносят прямо в комнату. Правда, это бурда какая-то, сытная, но совсем невкусная, мешанина каши, мяса и овощей, – он наморщил нос.
Серебро…
– Кузя, покажи руку, – попросил Аверин. – Ту, в которой ты серебро держал.
– А, да отлично все, – див вытянул руку и раскрыл ладонь. По ней пролегли две глубокие белые бороздки – видимо, в эти места упирались острые края лезвия.
– Зато оказалось, что Владимир умеет быть нестрашным, он мне там все показывал и объяснял правила.
«Конечно, нестрашный. Ты же теперь ненамного слабее его». Надо было по-настоящему поблагодарить Кузю. Но сейчас подобрать правильные слова у Аверина никак не получалось. А потом? Будет ли потом возможность хотя бы поговорить с ним?
Див словно услышал его мысли.
– Гермес Аркадьевич, – сказал он жалобно, – ну когда мы уже домой поедем… так домой хочу.
– Кузя… – В горле застрял колючий противный ком. Див не понимает, что «домой» он уже не поедет никогда. Наверное, думает, что хозяин выйдет из больницы и его заберет.