– Мордовал кого-то, – сказала Насте Глашка, которая невзлюбила Трофима с первого же дня. – Интересно, кого это.
Настя не стала спрашивать. Ей в самом деле было неинтересно. Главное, что Трофим вернулся. Наверное, это ее равнодушие следовало считать жестокостью, но менять в себе она ничего не хотела. Жизнь преподала урок, и Настя этот урок усвоила. Минуты слабости случались с ней все реже и реже, лишь когда пропадала подаренная Адамом Иннокентьевичем трость да глухой полуночной порой, когда решимость уступала место страху и бессилию.
А письмо от бабушки так и не пришло, но Настю это не остановило. Она знала адрес, с ней был верный Трофим, ее больше ничто не держало в городе, который она когда-то считала родным…
Новый приказчик появился на острове в конце лета. Невысокий, поджарый, по-щегольски одетый, с волчьим взглядом и неизменным хлыстом в руках. Никто не знал, откуда он взялся, даже Август. Он просто однажды приплыл на остров вместо прежнего приказчика в сопровождении шести удальцов. Эти даже не пытались притворяться нормальными людьми, кровью и сумасшествием от них несло за версту. Наверное, такими и должны быть настоящие наемники, те, которым все равно кого резать: скот ли, людей ли. Игнат как раз был у маяка, помогал Августу с переездом из сторожки, когда увидел чужаков и понял: скоро все изменится.
Приказчик спрыгнул на берег первым, осмотрелся, улыбнулся и, не дожидаясь остальных, направился прямиком к Игнату.
– Кто такой? – спросил, окинув цепким, все подмечающим взглядом.
– Игнат Вишняков. Работаю здесь.
– Не вижу, что ты работаешь. Вижу – стоишь, бездельничаешь. – Кончик кнута многозначительно щелкнул по земле, поднимая в воздух серое облачко пыли.
Игнат мог бы отобрать кнут, намотать его на жилистую, загорелую шею чужака, и никто бы не успел ему помешать, но он не стал. Не за тем он тут. Однако интуиция подсказывала: с появлением этого, с хлыстом, станет хуже, многим хуже.
– Ну, чего молчишь? Язык проглотил? – Хлыст продолжал поднимать в воздух облачка пыли. Зрелище завораживало почти так же, как случающиеся в озере время от времени водовороты. – Где этот ваш гений? Где архитектор, я спрашиваю!
Ответить Игнат не успел. Август услышал шум, сам вышел из маячной башни.
– С кем имею честь? – спросил он с вызовом и грудь выпятил.
– Назар Сиротин, новый управляющий, – представился чужак, но руку подавать не стал. – А вы, надо думать, тот самый архитектор.
– А что с Кириллом Тихоновичем? Отчего же он не приплыл? – Слова про «того самого архитектора» Август проигнорировал.
– А Кирилла Тихоновича Сергей Демидович уволил. Плохо он работал. Все вы тут плохо работаете, – добавил и улыбнулся хищно. – Но теперь все изменится, в отличие от бывшего приказчика я свое дело знаю. И мои люди тоже.
«Его люди» к тому времени уже подошли, стали стеной. В их многозначительном молчании не чудилась даже, а явственно читалась опасность.
– Мои люди тоже свое дело знают. – Август воинственно уперся кулаками в бока. – И я не позволю всяким там…
Договорить ему не дали, змеиное жало хлыста щелкнуло прямо у носков его ботинок, и Берг испуганно, совсем по-бабьи, взвизгнул, а потом густо покраснел.
– Что вы себе позволяете?! – прохрипел сдавленно, словно бы в приступе астмы.
– Пока еще ничего особенного, – Сиротин продолжал улыбаться, – но позволю, если вздумаете мне перечить. Уверяю вас, мастер Берг, у меня на то имеются все полномочия. Сергей Демидович крайне недоволен тем, как продвигаются дела на острове. Медленно вы тут работаете, очень медленно. Да я и не удивляюсь, – рукоять хлыста уперлась Игнату в грудь. – Вместо нормальных работников понабирали всяких калек.