— Да? — вопросительно покосившись сказал я, с презрением в моих глазах. Мы не сможем их объехать, ты разве не видишь, что они собираются в городе, их становиться все больше и больше.
— Что ты предлагаешь делать? — произнес он, завернув в тихий переулок.
— Это будет опасный маневр, но мы справимся. Доставай инструменты, установим пулемет.
— Черт! Не уж-то ты хочешь сделать, то что я думаю — психанул он не сдерживая эмоций. Да и черт с ним, где там были эти инструменты.
— Устанавливаем пулемет и ты на все скорости едешь через блокпост.
— Но как? Там ведь заграждение.
— Всего лишь один хлипкий шлагбаум, нам будет легко его сломать.
— Ты камикадзе, ты это знаешь — после нашего диалога мы ринулись на заднее сиденье за пулеметом. В переулке было довольно тихо, но любой зазевавшийся прохожий мог стать угрозой для нас, ведь увидев двух европейцев с оружием — по неволе захочется побежать к ближайшим военным, что те в свою очередь приняли меры Вдвоем нам удалось вытащить эту машину смерти. Закинув ее в багажник, Бил достал разводной ключ, мы подняли его и посадили на треногу. Он тут же начала закручивать болты, пока я следил за улицей. Из-за окна выглянул маленький мальчик, как бы глядя на то, что мы тут делали.
— Мама! Смотри, военные! — крикнул он по-арабски.
— Вот черт! Быстрее! — шепотом пробормотал я ему.
— Я пытаюсь! Все! Поехали отсюда — вымолвил он, пока я в этот момент схватил РПГ с заднего сиденья.
— Ну ты и маньяк — сказал он мне вслед.
— Расул, отойди от окна, немедленно! — крикнула ему его мать, пока он завороженно глядел нас с Билом.
Мы двинулись с места, я взвел ДШК и снял с предохранителя гранатомет. Закинув его на плечо, мы оставили переулок позади и направились прямиком на КПП. Казалось, что я поймал на себе взгляды мира. Странная картина, чуть-ли не карикатура, никто из гражданских не мог поверить в увиденное, но все это происходило наяву. Группа военных заметили приближающийся пикап, нагруженный пулеметом. Застывший страх и шок на их лицах являл собой пример настоящего ужаса и будто бы каждый понимал, что сейчас произойдет. Мы не снижали скорости, приближаясь к КПП с уверенностью и решимостью, которые требовались в таких моментах. Пыль поднималась вокруг нас, словно окутывая наш путь загадкой и судьбой. Не знаю, сколько было до них метров, но снаряд сдетонировал бы в любом случае. Я прицелился в будочку, в которой сидели офицеры, Бил начал же еще сильнее давить на газ. Легкое движение указательного пальца и снаряд тут же полетел в их сторону, при этом хорошенько дернув отдачей сам гранатомет. Это был тандемный снаряд, он тяжелее обычного и поэтому приходилось целиться чуть выше. Будку накрыло взрывом, все кто был внутри оказались в незавидном положении. Остальные военные, что стояли рядом, попадали от взрывной волны и осколков, что полетели в них. Для того, чтобы они поняли, что преследовать нас бессмысленно и пробывать противодействовать тоже, я сделал пару очередей с ДШК. Все произошло очень быстро, хотя всегда казалось, что в такие моменты время тянется слишком медленно. Во взгляде этих ребят виделось лишь одно — за что? Ярость и страх переполняли их сердца и мне было их жаль, но я всегда твердил себе: Если ни я их, то они меня. Возможно именно поэтому каждый из нас стреляет в друг друга, ибо у каждого одно и тоже в голове: Если ни я их, то они меня.
Бил на всей скорости вырвал шлагбаум кузовом машины, я пригнулся, дабы по мне не смогли попасть, но судя по всему им было не до этого. И неизвестно откуда вышла группа военных услышав звуки стрельбы и взрывов. Я развернул пулемет и начал по ним стрелять, но целился чуть ниже, мне не хотелось приносить этим людям еще больше страданий. Сделав пару выстрелов над их головами, они поняли мой недвусмысленный намек и разбежались по укрытиям. Теперь мы уже уезжали из города, никто из военных не решился на погоню, хотя причины, конечно же были. Зарядив еще один снаряд в РПГ, я был готов встретить еще сопротивление, но если бы это были многочисленные силы противника, то нам бы не поздоровилось. Наш путь по пустыням продолжился.
Невозможно словами описать все произошедшее. Хотя на первый взгляд может показаться, что пережитое уже не имеет никого значения, но мы люди привыкли тянуть, до того момента, когда это все потеряет для нас всякое значение. Не знаю почему так, не в моих силах это объяснить и познать. Столько вещей осталось позади и все, что когда-либо имело хоть какое-то значение, однажды его потеряет. С возрастом останется всего лишь не много вещей, что ты будешь любить. И как ни прискорбно это было, жизнь со временем превращается в череду закономерных потерь. Но даже в этой череде потерь, мы находим силы идти вперед. Может быть, это непостижимая человеческая природа — стремиться к новому, несмотря на все утраты и разочарования. С годами мы осознаем, что все то, что раньше имело значение, оказывается ничтожным в сравнении с истинными ценностями. Важными становятся моменты счастья, драгоценные воспоминания и настоящие связи с людьми, которые остаются рядом независимо от всего. И хотя потери преследуют нас, мы находим силы смириться с ними, принять их как неотъемлемую часть жизни. Ведь именно через потери мы понимаем ценность того, что осталось у нас. Мы становимся более смиренными, мудрее и глубже понимаем сущность бытия. Так что, несмотря на все невзгоды и потери, жизнь продолжается, и мы продолжаем искать смысл и радость в каждом новом дне. И, возможно, именно в этом поиске мы находим наше истинное призвание и настоящего себя.
Наш путь труден, хотя это нас никак не смущает. До базы оставалось лишь километров тридцать. Покидая последние черты города, мы видели бегающих детей, играющих в футбол, женщин стирающих одежду, мужчин куривших кальян. Всем им было по большому счет все равно на нас. Но рука моя нервно дрожала на винтовке.
— Неужели за нами никто не поедет! — крикнул мне Бил.
— Скорее всего! Все равно будь на чеку! — крикнул я ему в ответ.
На часах было часов семь. Сегодня утром казалось, что это будет моя последняя операция, но нет, я жив и здоров. Интересно, что там с Кайманом и Гонсалесом. Скорее всего их уже нет в живых, мы их бросили, но ничего другого мы сделать не могли.