Старатель 3

22
18
20
22
24
26
28
30

Скаф спас от жара, но не от страшных криков и визга, доносившегося из глубины контейнера, где бушевало адское пламя.

— Сдохните, сраные фурри! Смерть ксеносам! — орал, как умалишенный, Хороняка, водя огнеметом из стороны в сторону.

Микрофон скафандра даже сквозь рев огня смог уловить крики, которые исторгали из себя мечущиеся, объятые пламенем фигуры, метавшиеся в дальней стороне контейнера. Они напоминали каких-то мистических существ, огненных духов, безумных, неистовствующих. И духи эти, то ли желая отомстить обидчику, то ли ища помощи, пытались добраться до выхода, но каждый раз Хороняка отпугивал их новой волной огня, заставляя отойти.

Так продолжалось несколько секунд, показавшихся Рико целой вечностью, а затем все закончилось…

Последняя из объятых пламенем фигур бессильно упала на пол, языки пламени начали тухнуть.

— Так-то лучше… — проворчал Хороняка и убрал огнемет.

Если бы не шлем скафандра, тут бы ему и конец — Рико с такой злостью и бешенством впечатал свой кулак в забрало, что оно треснуло.

Хороняка не удержался на ногах, рухнул на пол, а над ним завис Рико, заведя руку для нового удара.

— За что? — выдохнул он с ненавистью.

Хороняка едва успел подставить огнемет, в который и прилетел удар, к тому же усиленный «мышцами» экзоскелета.

— Отстань, парень! Успокойся! — он лягнулся, и Рико, не ожидавший подобного, отступил на пару шагов назад. — Я тебе вообще-то жизнь только что спас!

— Что? От чего ты меня спас? — у Рико дернулась щека, а горящие злостью глаза уставились на Хороняку.

— От смерти! Если бы не я, через пару минут тебе бы конец пришел. Причем с большой вероятностью болезненный и мучительный.

— От кого, старый ты алкаш? От этих шлюх? — Рико ткнул рукой в сторону контейнера, в котором еще горел огонь.

— Да, от них, — глядя Рико прямо в глаза, ответил Хороняка. — Думаешь, это просто рабыни, игрушки для сексуальных утех, да? А ничего странного в них не заметил? Нет?

— Ну, уши…хвосты…

— Это фурри.

— Что?

— Модификанты. Искусственные существа, частично люди, а частично…

— Не ври мне! Они были живые! Настоящие!