— Алексей Петрович, не крутись ужом, цесаревич пока если и берет чего казенного, то меньше вас всех, да и флот он строил на свое серебро, у англичан, датчан и голштинцев заказывал корабли за свой кошт. Иди, Белосельский, отсель, я уже решила, что Адмиралтейств-коллегию возглавит князь Михаил Михайлович Голицын и пусть он открывает Морской шляхетский корпус, — дождавшись, когда флотский ябеда-Белосельский уйдет, императрица поспешила продолжить, так как время театра уже подходило, да и устала она. — Говорите уже, что там у султана!
— Позвольте, государыня? — вызвался с докладом вице-канцлер Воронцов.
— Давай, Михаил Илларионович, только по делу и без обвинений. Ибо кто не грешен, пусть первым бросит камень, — казала Екатерина и осмотрела всех присутствующих.
«Рыльце в пушку» тут у многих и не нужно послезнание, чтобы знать это. Понятно, что мои партнеры отнюдь не мои защитники. Может Шуваловы решили, что я слишком самостоятельно стал вести дела, думали, я без них не осмелюсь на серьезные поступки. Прощупали мою реакцию, видимо, сделают какие-то выводы.
А тут освоение Америки мое, только мое, дело, без какого участия всесильных. Они не вкладывались в проект, как сказали бы в ином времени, Петр Иванович Шувалов меня попросту «кинул». Вначале он заинтересовался идеями РАК, но, как дело дошло до реализации, финансирования, попросту отвернулся и соглашался говорить только о «Российском коммерц-банке».
Ждал партнер, что прибегу к нему, когда я искал парусину, или обращусь, когда не хватало канатов, когда мои люди рыскали в поисках, где заказать одеяла и много чего еще. Петру Ивановичу было бы приятно видеть меня постоянно бегающим к всесильному «дяденьке» за советом, да за помощью.
Но, как оказалось, и кроме Шуваловых есть в России и текстильщики и парусину достать можно, даже сильно не потеснив английские заказы. Все нашли, а после уже принципиально покупали не у Петра Ивановича. И я понимаю — он злится, такие заказы прошли мимо его мануфактур. Ибо нечего…
— Оттоманская Порта зашевелилась и это самое основное. Османы стали грубить, диван иноземных дел невежественен, даже плохо стали брать взятки. Может у Александра Ивановича есть подробности? — начал разыгрывать спектакль Воронцов.
Обращение к главе Тайной канцелярии, наверняка, было «домашней заготовкой» с намеком на то, что канцлер Бестужев утаил серебро, которое было выделено на взятки и подкуп османских чиновников. Банка с пауками этот Совет, да и только!
Зря они пошли в атаку на канцлера, он хитрый лис, сейчас промолчит, но время и место, чтобы самому укусить найдет.
— Мои люди обнаружили частые прибытия французских судов в Константинополь, — Александр Шувалов продемонстрировал императрице свою работу.
— Алексей Петрович, что думаешь? — спросила Елизавета Бестужева, возможно, пытаясь сорвать игру шуваловской партии.
— В коробах может быть оружие, пушки точно по ночам отгружали. Так же в Керчь прибывают французские корабли, как и увеличился поток турецких. Турки, а может и французы обследовать Перекоп и крепости по берегу моря Черного, видимо, готовятся ускорить их улучшение и ремонт, — тихо, буднично «утирал нос» оппонентам уже Бестужев.
Оказывается, что люди канцлера работают лучше, или шуваловско-воронцовская группировка, известная своим франкофильством, прикрывает Францию.
— И что султан? Воевать надумался? Или нам хватит того, что заплатим казакам, да те набег сделают, как тремя годами ранее на Керчь? — задала вопрос государыня.
Канцлер выдержал паузу, ожидая, что кто-то ответит на вопрос императрицы, но Елизавета своим вниманием к Бестужеву явно показывала, что ждет ответов от своего канцлера. Алексей Петрович ответил:
— Тут я поддержу государя-цесаревича. Нужно усилиться и строить что-то вроде засечной черты южнее запорожского поля. Сильно злые французы после нашей виктории над ними. И хотят повоевать чужими руками. Можно ждать активности и отдельных поляков, шведов. Король Фридрих Прусский может не остаться в стороне, мы с ним не приятельствуем. Как я думаю, австрийцы мало помогут нам, сильно ослабли они, чтобы втягиваться в противостояние с османами. Это понимает и султан. Даже больше скажу, в Османской империи опять начала бушевать черная оспа. Чтобы не допустить народных и янычарских волнений, султана на войну толкает уже и духовенство.
Обстоятельно говорил Бестужев, проводя анализ на основе фактов. Я понимаю, почему канцлер, не имея в своей немногочисленной партии ни любовников Елизаветы, ни олигархов и елизаветинских подруг, все равно представляется силой равной остальным. Потому что он, пусть и берет деньги с англичан, но прекрасно ориентируется во внешней политике, умеет использовать и свои ресурсы и, вероятно, не брезгует и английскими.
— Думаю, государыня, нужно договориться с французами. Сильно они обиделись на нас и за поражение и за обиду посланнику Шетарди. Помиримся и много денег сбережём и жизней людских. Не станет султан без помощи Франции воевать, — высказал свою точку зрения франкофил Воронцов.
Один англофил, полно франкофилов, да с учетом, что Франция не признала Россию империей. А у меня вообще вопрос возник: а есть ли тут «русофил»? И, что странно, все берут деньги, открыто высказываются в поддержку иностранных государств, а дело так или иначе, но делается.