Мастер рассказывал нам о человеке, которого встретил когда-то в Нью-Йорке. «Этот человек говорил мне: «Я никогда не прощу себя за то, что потратил тридцать пять лет, чтобы заработать мой первый миллион долларов». «Вы все еще недовольны?» — спросил я. «Я не буду доволен, пока не сделаю сорок миллионов!» И что же? Прежде чем он сделал эти сорок миллионов (в надежде провести остаток жизни в состоянии ничем не омраченного счастья), его настигло тяжелое нервное расстройство. Вскоре после этого он умер».
Когда я писал эти строки, я узнал, что умер Говард Хьюз, один из богатейших людей в мире. По радио передавали его ответ на вопрос: «Вы счастливы?» «Нет, — ответил миллиардер, — я не могу сказать, что счастлив».
«Вам не следует
Улыбаясь, он продолжал: «Несколько лет назад я посетил Радио-Сити-Мюзик-холл в Нью-Йорке. Купив входной билет, я сказал себе: «На тот час, пока я нахожусь здесь, это здание мое!» Я прогуливался, радуясь этому великолепному приобретению. После того как я достаточно насладился таким состоянием, я с благодарностью возвратил здание администрации и покинул его свободным человеком!»
Мастер рассказывал нам об одном случае, когда его непривязанность подверглась испытанию. «Однажды вечером я стоял один на углу неосвещенной улицы Нью-Йорка; неожиданно из-за моей спины появились три бандита. Один из них направил на меня револьвер.
— Выкладывай деньги, — потребовали они.
«Вот, берите, — сказал я невозмутимо. — Но знайте, что я отдаю вам их не из страха. В моем сердце такое богатство, в сравнении с которым деньги — ничто». Они остолбенели! Затем я пристально посмотрел на них, проводя силу Бога. Они не могли сдержать слез и, возвращая мне деньги, восклицали: «Мы больше не можем вести такую жизнь!» Потрясенные этим переживанием, они убежали.
Были и другие случаи, когда я изменял сердца преступников, — не я, а сила Бога через меня. Однажды вечером, в годы депрессии, я читал лекцию тысячам людей, собравшимся в Карнеги-холле. Я рассмотрел поведение некоторых богатых людей, которые использовали в своих интересах тяжелое положение бедняков. При этом я назвал ряд конкретных имен. После лекции несколько человек просили меня: «Пожалуйста, не идите сегодня вечером домой в одиночку».
— Со мною Бог, — ответил я. — Кого мне бояться?
Когда я один пришел на слабо освещенную остановку, ко мне подошел человек и, угрожая револьвером, спросил: «Зачем ты выступал против тех людей?»
— Почему нет? — ответил я. — У простых людей тот же Бог, что и у богатых. Все мы Его дети. Он недоволен, когда Его богатые дети обижают Его бедных детей.
Слушая Мастера в этот момент его рассказа, мы рассмеялись. Каким неуместным казалось нам это объяснение при угрозе убийства!
Мастер продолжал: «Пристально глядя в глаза того человека, я сказал: «Почему вы ведете такую жизнь? Вы несчастны. Я требую, чтобы Сатана ушел из вас и чтобы вы изменились!»
Человек начал дрожать. Неожиданно, бросив свой револьвер, он упал передо мной на колени: «Что вы со мной сделали? — воскликнул он. — Меня послали убить вас».
— Вы никогда не сможете убить, — сказал я. — Поднимите ваш револьвер и забросьте его.
После встречи со мной, его жизнь полностью преобразилась».
Мастер рассказал о подобном преображении после другой лекции в Карнеги-холле: «Мы пели больше часа «О Прекрасный Боже». Три тысячи человек с радостью присоединились к пению. Многие были в экстазе. После этого в мою комнату для собеседований ворвался человек. Бросив в волнении револьвер на стол, он воскликнул: «Мне следовало бы убить вас за то, что вы сделали со мной в этот вечер! Я не могу больше вести такую жизнь, которую вел до сих пор». Такова сила божественной любви!
— Однако случалось и так, — продолжал Мастер, — что Его сила протекала через меня иным путем. Я выполняю только Его волю. Однажды вечером, в Чикаго, я пошел в парк. Это было в годы депрессии, и Чикаго, как известно, славился в то время своими гангстерами. Когда я готов был войти в парк, полицейский меня предупредил, что после наступления темноты там небезопасно. «Даже мы опасаемся ходить туда», — сказал он.
Тем не менее я вошел в парк и удобно устроился на скамейке. Через некоторое время передо мной остановился человек крепкого телосложения, значительно крупнее меня по росту и весу.
— Дай мне десять центов! — прорычал он. Я достал из кармана и дал ему десять центов.
ebooksa