Путь. Автобиография западного йога

Я был также поражен беззаветным, активным мужеством, с которым он учил. Некоторые люди, как я знал, подвергались соблазну смягчить силу его слов, полагая, что, если их пригладить, они станут более приемлемыми для широких масс. Но критерием величия служит именно экстраординарная энергия. Подобная энергия — это постоянный вызов. Несколько месяцев спустя мне было забавно видеть пример желания принизить звучание энергии подобного рода. Я уже отмечал, как в первые годы жизни в Америке Мастер порой буквально взбегал на лекционный помост, призывая аудиторию подняться до его собственного уровня божественного энтузиазма. Даже теперь, когда дни тех «кампаний» давно прошли, он начинал каждую воскресную службу радостным требованием «Как себя все чувствуют?» и присоединялся к полному энергии ответу своих прихожан «Пробуждены и готовы!». Доктор Ллойд Кеннел, наш сменный священник в Сан-Диего, будучи искренним и положительным человеком, не мог потягаться с Мастером в энергичности духа. «Я придерживаюсь более умеренного уровня», — объяснил он мне однажды воскресным утром перед службой. Он вышел на сцену: «Доброе утро. Я надеюсь, каждый из присутствующих сегодня утром чувствует пробужденность и готовность?»

Более, чем любой другой учитель из встречавшихся мне, Мастер обладал способностью расшевелить людей, неожиданно встряхнуть их, внезапно очаровать смешной историей или пробудить бодрость какой-нибудь свежей информацией. В его речи, как и в речи Иисуса, звучал набат истины. Даже те, кто пришел недавно, находили его убедительность неотразимой.

Никто другой не смог бы себе этого позволить, но Мастер в самом первом уроке продиктовал отрывок, в котором подтвердил свое заявление о существовании тесной кармической связи между нашей прямой линией гуру и великим мастером Иисусом.

— Бабаджи, Лахири Махашая и Шри Юктешвар, — заявил он, — были теми тремя волхвами, которые пришли навестить Христа-младенца в яслях. Став взрослым, Иисус нанес ответный визит. Описание его путешествия в Индию спустя века было вычеркнуто из Нового Завета фанатичными последователями из страха, что подобное включение может принизить его величие в глазах всего мира [Тот факт, что в Библии совершенно ничего не сказано об этих пропущенных восемнадцати годах, служит самым сильным доказательством позднейшего изъятия упоминания о них. Просто невероятно, чтобы все четыре апостола опустили всякое упоминание о столь значительном отрезке краткой жизни их Учителя на земле. Даже если допустить (что представляется сомнительным), что эти восемнадцать лет были бедны событиями и не заслуживали записи, каждый добросовестный биограф — не говоря уже об ученике — не оставил бы их совсем без внимания. По крайней мере он сказал бы что-нибудь вроде: «И Иисус рос и работал у отца в мастерской». Тот факт, что не сказано совершенно ничего, наводит на мысль о последующей обработке текста священниками, чьи религиозные убеждения вдохновили их на изъятие, но удержали от бесстыдства добавлять слова от себя.].

Мастер часто рассказывал нам о линии наших гуру и их особой миссии в эту эпоху, ибо он был последним в линии прямой духовной преемственности. То, чему он учил, представляло из себя не принципиально новую теорию; не восточный аналог наших собственных, западных, нескончаемых «научных прорывов», но чистейшую, высочайшую и действительно древнейшую духовную традицию мира.

Первый в этой прямой линии гуру — Бабаджи. Этот древний мастер до сих пор живет в области Бадринараян, в Гималаях, по-прежнему оставаясь доступным для немногих высоко продвинутых душ. Во второй половине девятнадцатого века Бабаджи, почувствовав, что в нынешний научный век человечество лучше подготовлено для получения высшего знания, направил своего ученика, Шьяма-Чарана Лахири, вновь принести в мир высшую науку йоги, которая долгое время оставалась сокрытой. Лахири Махашая (так обращались к нему ученики) назвал эту возвышенную науку крийя-йогой, что можно перевести как «божественное единство посредством определенной техники, духовного деяния». Есть и другие техники с тем же названием, но, согласно нашей линии гуру, крийя-йога Лахири Махашаи — самая древняя и фундаментальная из всех йоговских техник. Бабаджи объяснял, что именно эту технику Господь Кришна упоминал в Бхагавад-гите, говоря: «Я возвестил эту непреходящую йогу Бибасвату [Вивасвану, богу Солнца. О различии в написании см. сноску на стр. 185. — Прим. ред.], Бибасват передал ее Ману (древнему законодателю Индии), а Ману поведал ее Икшваку (прославленному основателю Солнечной династии). Так, принимая один от другого, ее познавали великие мудрецы. Но по прошествии долгого времени эта йога была утеряна в мире (поскольку большая часть человечества утратила связь с духовной реальностью)» [Бхагавад-гита 4: 3.].

Лахири Махашая, подобно Бабаджи, является великим учителем йоги — йогаватаром, как называл его Мастер («воплощением йоги»), хотя и был домохозяином с мирскими обязанностями. Среди многих инициированных им учеников самым значимым был Свами Шри Юктешвар — современный гьянаватар [Слово «gyana» (мудрость) в книгах часто пишется как джняна. Мастер однажды дал мне разъяснения по проблеме транслитерации с санскрита на латинский алфавит. Он просматривал вместе со мной некоторые из своих работ в Твенти-Найн-Палмз, — к тому времени я уже пробыл с ним около года, — и наткнулся на это слово, «gyana». «Ученые любят писать «jnana», — усмехнулся Мастер. — Но оно не произносится дж-нана. А как еще ты можешь его произнести, если видишь, что оно так написано? Это типичный пример педантичности ученых. Правильное произношение — гьяна. Английское g-y (гь) не передает его в точности, но по крайней мере ближе к правильному произношению». «Еще одна излюбленная транслитерация ученых, — продолжал Мастер, — это «v» вместо «b». Вместо Bibaswat они пишут Vivaswan. Почему? То, как «v» произносится по-английски, для санскритского произношения звучит неправильно. Опять-таки, «b» — не точно, но все-таки ближе.] Индии, «воплощение мудрости», по определению Йогананды. Через Шри Юктешвара Парамаханса Йогананда был послан в Америку с этой высшей техникой, которая, по словам наших гуру, придаст развитию современной западной цивилизации, до сих пор беспорядочному и потенциально опасному, мудрое направление.

«Согласно божественному замыслу, — утверждал Йогананда по-другому поводу, — Иисус Христос был ответственным за эволюцию Запада, а Кришна (впоследствии — Бабаджи) — за эволюцию Востока. Было предопределено, что Запад будет специализироваться на развитии объективности, через логику и рассудок, а Восток — на внутреннем, интуитивном развитии. Но на космическом плане пришло время соединить эти две линии в одну. Восток и Запад должны объединиться».

Во время вечерних диктовок Мастер также пересмотрел уроки по крийя-йоге и внес некоторые изменения по сравнению с первоначальным вариантом преподавания. «Это не изменяет саму технику, но сделает ее более легкой для понимания».

Я жадно впитывал каждое слово Мастера: я еще не получил инициацию в крийя-йогу! Вдруг Мастер замолчал.

— Скажи-ка, Уолтер! — воскликнул он. — Ведь ты не получал инициации в крийю!

— Нет, сэр, — я скрыл свою улыбку. Он уже продиктовал достаточно, чтобы я смог понять технику.

— Хорошо, в таком случае мне придется инициировать тебя прямо сейчас. — Перестав диктовать, Мастер велел нам сесть прямо, в медитативных позах. — Я посылаю через твой мозг божественный свет, посвящающий тебя, — произнес он с места, где сидел. Я мгновенно почувствовал блаженство; божественный поток из Центра Христа пронизывал лучами мой мозг. Мастер продолжил давать мне наставления по технике.

— И все же пока не практикуй ее, — сказал он в заключение. — Я дам тебе официальную инициацию на Рождество. Подожди до этого времени.

Шли недели, и постепенно я обнаружил, что сердце мое раскрывается, как цветок, под солнечными лучами любви Мастера. Я все больше понимал, какое это благословение — быть с ним. Однажды вечером, во время диктовки, он объяснил метод настройки на тонкие духовные вибрации Гуру.

— Визуализируйте Гуру, — сказал он, — в точке между бровями, в Центре Христа. Это «передающая станция» тела. Взывайте к нему глубоко в этой точке. Затем постарайтесь почувствовать его ответ в своем сердце — «приемнике» тела. Интуитивно вы почувствуете здесь его ответ. Когда вы это делаете, глубоко молитесь ему: «Представь меня Богу!»

Иногда я визуализировал Мастера в уменьшенной форме на макушке своей головы. Независимо от способа медитации на него, я часто чувствовал волну мира или любви, нисходящую на меня и заполняющую все мое существо. Иногда приходили ответы на вопросы и более ясное понимание качеств, которые я старался развить или преодолеть. Иногда всего одна медитация на Мастера позволяла освободиться от какого-нибудь заблуждения, досаждавшего мне месяцами, а порой и годами. Один раз, когда после этого я подошел к нему и преклонил колени для благословения, он мягко отметил: «Очень хорошо!»

Иногда Мастер навещал ретритный дом для монахов в Твенти-Найн-Палмз. Тогда он гулял с нами по окрестностям или садился и разговаривал. Иногда мы вместе медитировали. После одной из таких медитаций я записал его слова: «Это царство Аум. Слушайте! Недостаточно просто слышать его. Вы должны раствориться в этом звуке. Аум — это Божественная Мать». Он помолчал несколько минут: «Ом Кали, Ом Кали, Ом Кали. Слушайте…» Он вновь помолчал. «О, как это прекрасно! Ом Кали, Ом Кали, Ом Кали!» [Ом — общепринятая транслитерация слова Аум. Я написал его здесь именно так, чтобы показать, как оно должно звучать в песнопениях. Формально правильнее писать Аум. Три буквы обозначают три различные вибрации космического проявления: созидание, сохранение и разрушение. Но при произношении эта транслитерация будет неправильной, так как здесь произносится не долгое «а», как в слове «пар», а краткое. В итоге дифтонг звучит скорее как «o».]

В индийской мифологии три вибрации космического проявления представлены Брахмой, Вишну и Шивой. Аум — вибрация, при помощи которой Высший Дух проявляет все вещи. Это Святой Дух христианской Троицы.

В другой раз я спал в ретритном доме для монахов. Стояла поздняя ночь. Внезапно меня разбудило ощущение божественного присутствия в комнате. Оно было настолько ошеломляющим, словно сам Бог явился благословить меня. Я сел медитировать. Как только я это сделал, я заметил Мастера, прогуливавшегося за окном в лунном свете. С чувством невыразимой благодарности я вышел на улицу и молча коснулся его стоп.