– Ну так и не тревожьте, говорить мне с вами все равно не о чем.
Эймюндюр уже собирался захлопнуть дверь, но Конрауд сделал шаг в его сторону:
– Вы жили здесь, в Рейкьявике, когда Нанна утонула?
Эймюндюр нерешительно остановился на пороге, глядя на дверь, за которой скрылась его соседка.
– О чем вы?
– О вашей сводной сестре.
– О моей сводной сестре?
– Да.
Эймюндюр находился в явном замешательстве, но в конце концов кивком пригласил Конрауда следовать за ним в его комнату. Когда тот затворил за собой дверь, Эймюндюр жестом предложил ему присесть на допотопный стул и спросил:
– А почему вы ей интересуетесь столько лет спустя?
– Раньше я работал в полиции, – начал Конрауд, усаживаясь. – Одна знакомая попросила меня изучить подробности того происшествия. Я просматривал материалы дела и наткнулся на ваше имя…
– А при чем здесь эта ваша знакомая? Кто она такая?
– Моя знакомая полагает, что может помочь девочке обрести покой, – объяснил Конрауд. – Она экстрасенс – именно она привлекла мое внимание к случаю с Нанной, и чем больше я погружаюсь в подробности этой истории, тем более любопытной она мне представляется.
Эймюндюр смерил его долгим, тяжелым взглядом.
– Да что вы такое несете?
– Я просто пытаюсь выяснить все возможные варианты того, как развивались события.
– Возможные варианты?
– Ну да.
– В том смысле, что речь не идет о несчастном случае? Я имею в виду смерть Нанны.
– Об этом-то я и хотел вас расспросить, – сказал Конрауд. – У вас никогда не возникало никаких подозрений?