Они миновали площадь Дзержинского и спустились к Охотному ряду, однако, вместо того чтобы ехать дальше прямо, Козырев, мельком оглянувшись на стоявшего спиной милиционера, развернулся посреди улицы и подъехал к гостинице «Москва».
– Приехали, – сказал он, вынимая ключ.
Артемьев вылез. Ему было безразлично, где вылезать, хотя Козырев мог бы и вежливей объяснить, что не довезет его до дому.
– Здравия желаю. – Артемьев приложил пальцы к козырьку, намереваясь уйти.
Козырев, запиравший машину, снизу вверх посмотрел на Артемьева и рассмеялся.
– Да ты что? Ты что обо мне думаешь? Раз сказал, что довезу, значит, довезу.
Он запер дверцу и сунул ключи в карман галифе.
– Это только так, привал. Зайдем в «Москву», посидим часок. А ты уж обиделся? Подумал про меня: «Вот архаровец, обещал довезти – и, пожалуйста, вылезай»? Нет, друг, у нас в авиации так не делается. Пойдем!
Он так же естественно перешел сейчас на «ты» с Артемьевым, как за пять минут до этого, выйдя от Нади, перестал называть ее Надеждой Алексеевной.
Артемьеву не хотелось идти с Козыревым в ресторан, и он неуверенно соврал, что его ждут дома. Но когда Козырев начал настаивать на своем – не стал с ним препираться здесь, на тротуаре, перед входом в гостиницу «Москва», на виду у прохожих, уже начинавших глазеть на ордена Козырева.
Ресторан был битком набит, но лысый, потный официант, перехватив их почти у самого входа, подвел к угловому столику и снял с него карточку «занято».
– Коньячку? – спросил он у Козырева доверительно.
– Коньяку и закусок, – сказал Козырев, – а потом подумаем.
– Зачем же закуски? – сказал Артемьев. – Мы уже сыты.
– Ничего, пусть стоят, – сказал Козырев. – Действуй! – повернулся он к официанту.
– Лимонаду? – снова доверительно спросил официант, стараясь показать, что он не только хорошо знает Козырева, но и помнит его вкусы.
– Правильно. И быстро действуй. А то у меня друг торопится. – Козырев кивнул на Артемьева.
Официант улыбнулся с видом человека, оценившего шутку, – как будто кто-то мог торопиться, сидя за столом, за которым сидит и не торопится Козырев! Все еще улыбаясь, он поправил на столе рюмки и ушел, зажав под мышкой меню и салфетку.
Артемьев сидел и молча оглядывал ресторан, в котором до этого бывал всего два раза в жизни, причем оба эти раза сегодня ему не хотелось вспоминать.
«А впрочем, все равно, можно и вспомнить, – сказал он себе. – Был два раза – и оба раза с Надей. Сидели оба раза вон там, в углу. Ну, и что дальше?»