— Верно, — согласился Портсон. — Вы поднимались к нему на борт, Уинчмор?
— Нет. Мы с «Этель» давеча попали в небольшой шторм и потеряли единственную шлюпку. Но он подал мне все надлежащие сигналы и был общителен, как леди с Променада...[77] Погодите, я возьму еще кусочек этого беарнского филе... Словом, меня привлек его запах, и я опекал его на протяжении пары дней.
— Всего лишь два дня? Тогда вам не на что жаловаться! — с негодованием парировал Маддингем.
— А разве я жалуюсь? Если он предпочитал держаться вплотную к берегу, меня это не касалось. В конце концов, я не член Лиги защиты нравственности. Мне было решительно все равно, к чему он там прижимается, лишь бы я мог держаться позади, чтобы позволить ему первым наскочить на мину. Я шел у него в кильватере, несмотря на то, что он затянул своим вонючим дымом все Северное море, рассчитывая, что это корыто вполне сойдет за наживку...[78] Нет, довольно бургундского, лучше еще бокал шампанского...
— Но продолжайте же — пока вы не лишились дара речи. Так пригодился он в качестве наживки или нет? — пожелал выяснить Тегг.
— Увы, нет. Как я уже говорил, он держался берега вплоть до темноты, а потом обогнул мыс Гиллара-Хед и направился прямиком в бухту, где едва не выбросился на берег.
— Береговые огни были погашены, разумеется? — полюбопытствовал Маддингем.
Уинчмор кивнул.
— Но меня это ничуть не тревожило, потому что я держался у него за кормой. Как назло, в заливе шла рыбалка, и мы вломились в самую середину собравшихся там судов. Не успели мы толком понять, что тут происходит, как на нас навалился флотский паровой катер, и его мальчишка-капитан, наглый щенок, пожелал узнать, что я тут делаю. Я объяснил, а он обругал меня почем зря за то, что мы распугали всю рыбу, когда они только-только собрались позабавиться. А потом мы вдвоем (он забросил мне крюк на квартердек) стали дрейфовать в сторону парового траулера и нашего приятеля нейтрала, к которому присоединился еще и десятивесельный тендер. Словом, образовалась целая куча-мала. Насколько я понял, это младшие офицеры тамошнего гарнизона решили таким образом развеяться. Тогда «дядюшка Ньют»[79] перегнулся через поручни и рассказал им свою сказочку насчет погоды и проблем с машиной, но им до того не терпелось продолжить свои игры, что они не стали понимать шум и посоветовали ему убираться ко всем чертям.
— Они не видели ничего подозрительного в районе Гиллара? — спросил Тегг.
— Наплели мне с три короба насчет пасмурной погоды с плохой видимостью и попросили о помощи, но я не стал задерживаться. У них за банкой на гребной шлюпке были кучей навалены мины, в точности как ловушки для лобстеров, и я, заметив, как солдаты обращаются с ними, счел за благо убраться подальше. «Дядюшка Ньют» последовал моему примеру. Судя по всему, происходящее ему категорически не понравилось. А когда мы миновали мыс, раздалась пара выстрелов, и один снаряд упал вблизи от него... Эта утиная охота в темноте чертовски опасна, знаете ли... Ну, он тут же зажег все ходовые огни — на корме, на мачте и по бортам, так что до самого утра у меня не было никаких проблем.
— А как же рапорт о том, что вам пришлось обрубить отпорный крюк[80] парового катера? — внезапно пожелал узнать Тегг.
— Что? Вы хотите сказать, что этот сопливый щенок накатал на меня рапорт? Да он сам до мяса ободрал краску с борта бедняжки «Этель»! У меня бы язык не повернулся повторить все, что он нес. Мало того — он обозвал меня «чертовым любителем»!.. Ну да ладно, на войне как на войне. В общем, в тот раз мне не удалось порыбачить с ними. Я имел приказ следовать за «дядюшкой Ньютом». Ну я и последовал — а в результате на бедной «Этель» сухого места не осталось — начало штормить.
Уинчмор снова наполнил свой бокал.
— Ладно-ладно, не прибедняйтесь, — подбодрил его Портсон. — Выкладывайте, что было дальше.
— А ничего не было, — скорбно заявил Уинчмор. — Я плелся на своей старушке «Этель», которой не помешала бы еще парочка паровых машин, а «дядюшка Ньют» пыхтел впереди, на полмили загаживая все вокруг вонючим дымом. В результате мне пришлось жевать хлеб с уорчестерским соусом[81]. Я частенько прибегаю к этому испытанному средству. Кроме того, мне очень хотелось вернуться и присоединиться к рыбалке. Перед самым наступлением темноты я заприметил «Корделию» — тот самый кеч из Саутгемптона, который старина Джаррот прошлым летом оборудовал дизельной машиной и переделал в прогулочную яхту. Она у него широкая, как корма посудомойки, но бортовая качка достала и ее: по крайней мере, когда я догнал ее, она ложилась на борт градусов на тридцать. Я спросил у Джаррота,не занят[82] ли он. Он ответил, что нет. Но на самом деле он был занят, да еще как. Когда море неспокойно, мы с ним, как парочка адмиралов Нельсонов.
— Но ведь все Джарроты — квакеры[83], причем не в первом поколении. Что ему понадобилось на войне? — поинтересовался Маддингем.
— Если на то пошло, — меланхолично заметил Портсон, — этот вопрос можно адресовать всем нам.
— Джаррот превратил свою посудину в минный тральщик, — с чувством отозвался Уинчмор. — Квакеры решили, что обнаружение и обезвреживание мин — дело богоугодное, поскольку оно спасает множество жизней. Следовательно, — он выдержал многозначительную паузу, — в деле траления прибрежных вод полным-полно квакеров. Понимаете, о чем я? Благодаря своей праведности и непорочной чистоте все они попадают прямиком в рай: «Неси свои воды, Иордан!»[84]
— Отвратительно! — нарочито громко проговорила актриса, натягивая перчатки.
ebooksa