CoverUP

Вспомнился вчерашний рассказ Яськи. А следом — странное появление эксперта Алины. Ларик слыл действительно прекрасным специалистом по тату на много верст вокруг. А вот почему они зацепились за татуировку, которую он набил диетологу? Неужели, действительно, тот погиб из-за какой-то странной реакции организма на невинную маленькую и даже не цветную наколку? Ларик усиленно стал вспоминать. Человек, имени которого мастер так и не узнал, вел себя вполне адекватно, особенно в сравнении с некоторыми клиентами. Это был вообще чрезвычайно нормальный чел. Ну, да он немного волновался, как каждый, кто приходит впервые, но в этом не было ничего особенного. Без пяти минут покойник очень спокойно перенес сам процесс работы, и не выглядел как-то особенно, когда уходил.

Из жилой части дома раздался телефонный звонок. Отдаленно, но Ларик все равно вздрогнул. Рука, держащая карандаш, дернулась, и линия прочертила на покатом лбу птице-черепахи знак зеро.

— К чему бы это? — рассеянно подумал Ларик, и поковылял в дом, кляня себя за то, что оставил мобильный в спальне.

Через несколько часов Ларик и Яська лежали на крупной гальке, больше напоминающей булыжники. Галька-булыжник прогрелась до обжигающего жара, но после купания прикосновение прохладного тела к раскаленным камням было даже приятным. Камни остужались, тела нагревались — все стремилось к золотой середине, как и было положено всему сущему, если оно не направлено на саморазрушение.

У Яськи к Ларику был очень серьезный разговор, и она все не могла никак его начать. После этой странной ночи вообще не хотелось говорить ни о чем серьезном. Хотелось просто валяться на горячих камнях, как в те времена, когда они были ещё детьми, и призраки исчезали от прикосновения маминой руки.

В ленивом мареве слышался голос Геры:

— Пончики, пончики, сладкие свежие пончики!

Не открывая глаз, Яська представила, как он бредет по пляжу в неизменных резиновых шлепанцах, припадая на правую, раненную ногу, тащит свою корзину, куда Василий Степанович, ругаясь на «бисовых детей», сложил испеченные в свежем утреннем масле кругляши, старательно посыпав практически каждый сахарной пудрой. Яська, даже не видя, знает, что Гера тащит эту корзинку с пончиками с гордым видом гладиатора, вышедшего на арену с дикими зверями. Умри или продай все пончики, — словно выжигает в полуденном мареве его целеустремленный взгляд.

Слышен разомлевший голос одной из многочисленных тушек, очевидно, чуть приподнявшей голову от земного шара, в который всех вокруг вдавила июльская жара:

— А кукуруза?

«Боже, какая кукуруза? — с ужасом подумала Яська, — неужели кто-то ещё может вообще откусить и жевать?». Уже удаляясь, Гера отвечает ворчливым тоном основательно и жизнерадостно:

— Кукуруза будет потом, когда все пончики съедите….

Ларик и Яська, не сговариваясь, открыли глаза, приподнялись на локтях и прыснули вслед прихрамывающему Гере. Яська, впрочем, тут же застыдилась:

— Человек работает, между прочим… И раненный, кстати. А мы тут …

— Только не говори, что прохлаждаемся, — Ларик перевернул подрумянившееся тело на спину, подставив солнцу впалый, щуплый живот:

— Потому что это противоречит всяческой логике, прохлаждаться в такую жару. Кстати, на лень у нас есть всего полчаса. У меня клиент. О чем ты хотела со мной поговорить?

Яська вздохнула, переключаясь на деловой тон:

— Как раз о клиентах. Ларик, а ты не можешь хотя бы на время, скажем, взять отпуск?

— Чего вдруг? — друг и не собирался выходить из состояния лени.

— Я дозвонилась этой девушке… Вернее, не совсем ей…