CoverUP

— Аграфья я. Аграфья. А тайна такая, что был у Анны младенец болезнью скрюченный, а вдруг народ потихоньку замечать стал, что ребеночек-то здоровый. Вот так дело было. Ну, отец твой радоваться чудесному выздоровлению не стал, а вроде как умом тронулся. Все твердил, что Анне в лесу ребенка шишиги подменили. Какие шишиги, в каком лесу? Про то я не знаю, не пытай. Вот не знаю и все. Только думает он, что ты подменыш. Вот такие дела, Илларион….

— Значит, меня никто не усыновлял? — Ларик пытался подвести хоть какую-то материальную базу под этот странный рассказ.

— Так ты, вроде, в браке-то и родился. Чего тебя усыновлять? С какой стати?

— Но это как бы и не я у родителей родился? Это был не я? Кто-то другой, который больной был, а потом пропал?

— Может так, а может, это ты выздоровел, — развела руками Аграфья. — Каким-нибудь совершенно волшебным способом. Так, что и следов от болезни не осталось. Про то только Анна знала. Правду. Зачем-то она тебя или того, другого, в лес носила во время страшной бури. Только тайну эту она с собой в могилу унесла. «Это мой ребенок», — на все вопросы так отвечала.

— И примет никаких у младенца не было, чтобы обман понять?

— Да кто ж вас, младенцев, разберет, — Аграфья поджала губы, и по этому жесту Ларик понял, что у неё самой детей никогда не было. — Вы все похожи. А как младенец заболел, так Анна полгода вообще никого к нему не подпускала. Ни родственников, ни знакомых, ни соседей. Только врачиху нашу. Сглаза боялась. Хотя куда уж больше сглазу-то, чем приключилось? А врачиха и тогда уже в возрасте была, а ныне, так померла давно. И её ни о чем не спросить теперь. Не у кого тебе правду узнать, милый….

Аграфья вздохнула и подвинула к Ларику корзинку с булочками.

Глава семнадцатая. Ангельская пыль

Тумба медленно, но верно шел на поправку. Гера с удовольствием каждый день отмечал, что в глазах пса появляется былой интерес к жизни, нос становится все более влажным, а шерсть — шелковистой. Пес уже вовсю вилял хвостом, когда Гера приходил домой, но не лаял, вел себя благоразумно тихо. Умное лохматое существо понимало, что обнаруживать свое присутствие в этом доме чревато изгнанием из рая. Каждый день Гера встречал под знаком Дамоклова меча, но бабушка почему-то так до сих пор не обнаружила несанкционированного постояльца в доме. Это было чудо, и парень воспринимал его не больше, не меньше, как знак судьбы.

А пес не уставал его удивлять и восхищать. Например, он научился быстро и бесшумно прятаться под кровать, только услышав скрип шагов перед Гериной комнатой. Гера заходил в комнату и даже при всем желании не видел никаких признаков, что тут живет уже несколько дней собака. А, значит, и бабушка не могла этого заметить. Что касается туалета, пес оказался так же на редкость терпелив, и всегда дожидался Гериного прихода. Под покровом ночи они оба-двое вылазили в окно и совершали бесшумный променад по темному двору, совмещая приятное с полезным. В смысле, необходимое и ещё более необходимое.

— Ты, Тумба, хороший пес, — не забывал Гера хвалить друга, подсыпая в миску собачьего корма. Тумба тыкался ему в руку влажным носом, с благодарностью подсовывал лохматую ушастую голову под локоть. — Что же это было с тобой-то?

Гера пытался понять, а пес начинал виновато оправдываться, тихонько повизгивая.

— И что теперь нам делать дальше? — логично один вопрос вытекал из другого. — Куда я теперь тебя могу определить?

В глубине души Гера уже решил, что делать. Только все никак не мог собраться с духом, чтобы пойти уговорить Ларика приютить опального пса. Все искал какие-то убедительные доводы, и даже приготовил целую пламенную речь, которую правил каждый день, внося все новые и новые аргументы. В общем, когда он уже совсем собрался с духом идти к Ларику с Тумбой, решимость Герина достигла невероятных пределов. Тем более, что бабушка накануне очень намекала о необходимости проведения в доме генеральной уборки. Как бы ни намекала, а прямо заявляла, что это тот самый редкий случай в жизни, когда Гера ей жизненно необходим. Это означало переворачивание всего и вся в доме вверх дном, перестановку мебели и прочие, несовместимые с собачьим тайным пребыванием в доме действия.

Поэтому решимость Геры возросла моментально до упора. И да, идти он решил сразу с собакой. Потому что Гера был убежден, что, взглянув в умные глаза Тумбы, Ларик уж точно не сможет им отказать. Ни глазам, ни Гере с Тумбой.

Только эту парочку у татуировщика ждал сюрприз. Дом был прямо очень плотно закрыт. Так не закрывают двери и окна, когда выбегают за внезапно кончившимся хлебом. И лениво собираясь на пару часиков позагорать, не запечатывают ставни на шпингалеты. На веранду намело мелкого, но достаточного количества мусора, чтобы стало понятно: отсутствие хозяина имеет место быть уже даже не целый день. Не меньше суток стоял дом одиноким и покинутым. Это было странным.

Гера, в последнее время как-то упустивший большой отрезок цепи событий, происходящих в жизни его друзей, переглянулся с Тумбой. Они понимающе посмотрели друг другу в глаза и отправились разом в дом напротив. Как всегда: узнать у Яськи о последних событиях.

Неразборчиво, но дружелюбно хмыкнув у калитки, Гера уверенным шагом двинулся в сторону входной двери. За ним боком, как и полагается приличной собаке, пробрался в оставленный проем входа и потрусил по двору Тумба.

Яська вышла на крыльцо, и в лучах ярко заходящего солнца, тут же ослепившего её, сначала не поняла, кто это, так жизнерадостно покрикивая, подходит к дому. Она пощурилась, потерла глаза, увидела живописную группу — мальчика с собакой — и сразу все поняла.