— Садись, Эйвар, потолкуем.
Старик неторопливо опустился на землю, и дав ему время усесться, я задаю первый вопрос.
— Ну, как там ситуация в городе? Как себя чувствует наш друг епископ?
Эст моей иронии не понял, но переспрашивать не стал. Почесав остатки своих седых волос, он начал говорить.
— Город напуган! Выгорело чуть ли не с треть! В монастыре сгорели все деревянные постройки, еле-еле отстояли кельи послушников и дом епископа. — Он помолчал, словно бы обдумывая сказанное, и продолжил. — О случившемся на улицах много чего говорят, но и я свое слово вставил. Слух о том, что это наказание слуги божьего Германа за стяжательство и суд неправедный, теперь гуляет по городу.
Он говорит так медленно и с постоянными остановками, что я успеваю не только перевести сказанное, но и подождать продолжения рассказа. Ни Калида, ни Куранбаса пока никак не прореагировали, а старик, вновь помолчав, начал рассказывать кое-что занятное.
— Вчера в Дерпт примчался брат епископа Теодорих с большим отрядом. На рынке слышал, будто Герман его вызвал, и еще говорят, что епископ в бешенстве и срывается на близких и слугах. А нынче утром так сказывали, что братья рассорились. Да так, что весь замок крики слышал.
Теперь мне стало понятно, почему позавчера в поместье не было серьезной охраны. Большая часть бойцов ушла с бароном в Дерпт. Причина ссоры мне тоже ясна. Теодорих узнал о нападении на свое гнездо и похищении жены. Наверное, в сердцах обвинил в этом брата.
«Сейчас они оба на нервах, — быстро осмысливаю услышанное, — но плохо понимают причины происходящего. Думаю, пришло время добавить конкретики».
Нацеливаю пристальный взгляд на эста.
— Тебе придется вернуться в город и передать епископу еще одно послание, но в этот раз прямо в руки. Скажешь все как есть, что тебя поймали в лесу русские и заставили отнести письмо. Отдашь и ты свободен, и семейство твое тоже отпущу.
У меня уже созрел план обмена, и даже подходящее место для этого тоже наметилось. Пока шли сюда, переходили вброд одну речушку, и мне тогда пришла мысль — вот отличное местечко для стрелки. Один берег пологий и совершенно голый, а второй — крутой и покрыт лесом. С такой позиции можно тридцатью стрелками с легкостью сдержать натиск не одной сотни.
Обдумав все, вновь поднимаю взгляд на эстонца. Вижу, что его терзают сомнения, и жестко пресекаю их.
— Мне тебя обманывать ни к чему! Хотел бы убить твоих женщин, так все были бы уже мертвы, а письмо вместе с трупом твоего сына мог бы под ворота Дерпта подбросить. Так еще эффектнее получилось бы, но как видишь, я честное сотрудничество ценить умею и слово мое верное. — Вытаскиваю из сумки серебряную монету в четверть гривны и протягиваю ему. — Держи! Так сказать, авансом за нервные издержки!
Последнюю часть моей фразы старик явно не понял, но монета все сказала без слов. Он осторожно взял ее, словно это было не серебро, а раскаленный уголек, и склонился в поклоне.
— Можешь не волноваться, письмо передам и лишнего болтать не стану.
Кивнув, отпускаю Эйвара со словами.
— Двинешься в путь, как я напишу послание. Парни тебя проводят.
Эст ушел, а Куранбаса, глядя ему в спину, недовольно покачал головой.
— Зря ты доверяешь этому человеку. Склизкий он какой-то, как рыба! — Половец посмотрел мне прямо в глаза. — Хочешь обменять жену барона на своих людей, это дельно, а вот доверять рыбоглазому — безрассудство! Давай я письмо отвезу в Дерпт и подкину аккуратненько. Больше пользы будет!
ebooksa