Прошло несколько часов.
В небе по-прежнему не было видно дыма. Что, если бы жертва знала, что я могу найти ее по дыму? Тогда они перестанут жечь костры. Но как другая добыча найдет гарнизон? Если бы они уже знали место, это не было бы проблемой. Действительно ли добыча узнает все локации по имени? Если это так.
Возможно, я уже прошел мимо лагеря добычи. Они не обязательно должны быть в конце пути. Например, то, что здание, в котором я только что находился, не было связано с дорогой, просто находилось рядом с ней.
Я залезу на дерево. Чем выше я нахожусь, тем дальше я вижу. И деревья загораживают мне обзор неба. Может есть дым.
Я поставлю коробку, пока буду подниматься. Неважно, дойдут ли до него другие. Я уже знаю, что они не будут пытаться его съесть. Взобраться на это дерево легче, чем в первый раз, когда я пытался. В прошлый раз у меня тоже было меньше вещей на спине. Это потому, что я стал сильнее. Добравшись до вершины, я поднял козырек своего купола. Он тонированный, ношение его закрывает мне зрение.
Но он защищает мое лицо, достойный компромисс. Я огляделся, кружил вокруг дерева, чтобы получить полный обзор окружающего неба. Вдалеке виднелся крошечный столбик дыма. Он был слабым, возможно, я просто видел что-то. Но это нормально. Это означало, что я не пропустил лагерь, если поблизости не было дыма.
Думаю, все близлежащие лагеря уже захвачены. Иначе зачем было бы столько других? Пройдя несколько часов, я уже удвоил количество своих воинов. И со своей точки зрения сверху я увидел десятки других впереди, идущих навстречу толпе, привлеченных голосом. Я снова спустился вниз. Дым был еще довольно далеко.
Если бы я не открыл способ сохранения добычи, я бы ни за что не смог прогуляться. Лагеря слишком далеко друг от друга. Я бы потерял мозг от голода, прежде чем добраться туда. Я счастливчик. У меня еще есть запас еды на несколько недель. Может хватит на месяц. Если бы добыча не гнила после укуса, у меня было бы намного больше.
Но тогда не было бы столько других последователей за мной. Есть баланс.
Солнце садится. Но это не имеет значения. У меня есть цилиндр, который светится. Когда станет слишком темно, чтобы видеть, я воспользуюсь им. Я не думаю, что добыча оставила бы ловушки на дороге. Они не могут, потому что дорога слишком тяжелая, чтобы копать ямы. Но я все равно должен светить светом, на всякий случай. Я могу наступить на шип. Или пропустите что-то важное без света. Мотоциклов я тоже не слышал.
Стыд. Я хочу испытать на них свои металлические шипы. Но даже если бы был один, все остальные были бы привлечены к нему. Добыча, скорее всего, убежит, прежде чем наткнется на мои шипы.
Голос из ящика изменился.
Шаг ниже. Это должна быть другая добыча. Первая добыча, должно быть, вялая, легла спать. Другой занял его место, несмотря на то, что была ночь. Может быть, как и мне, для какой-то добычи все равно, день сейчас или ночь, они не станут вялыми. Я до сих пор не знаю, почему другие становятся вялыми.
Единственная разница между нами в том, что я ем пищу каждый день. И я умнее. А вот другие после еды становятся вялыми. Я нет. Это не может быть связано с едой. Тогда это потому, что они тупые. Их тела не осознают, что им нужно продолжать двигаться, чтобы найти добычу, добыть пищу. Они думают, что это придет к ним вместо этого. Что не так.
Просто их нужно очень долго ждать. Но я не могу позволить себе этого. У меня все еще есть мозг. Его нужно кормить каждый день.
Глава 49
Исцеление
Ира ткнула меня в бок. Она приблизила свою голову в шлеме как можно ближе, звякнув двумя пластиковыми материалами на нас. Ее голос прозвучал как шепот:
— Вы уверены, что это можно считать излечением?
Человек перед нами вел себя так, как будто не слышал. Он выглядел как обычный человек в обычной одежде — если бы у обычных людей были изуродованные лица. Его правый глаз отсутствовал. Его левый глаз заметил, что мы с Ирой смотрим, и он улыбнулся нам с щербинками между зубами. Я помахал, и он кивнул в ответ.