– Нет. Я был среди тех, кто нашел ее. Я хорошо знал ее отца; он был юристом и не слишком-то ею занимался. Он не думал ни о чем, кроме купчих и арендных договоров, и это стало для него ужасной неожиданностью. Однажды утром она пропала. Полагаю, это произошло примерно через год после того, как она написала то, что вы прочли. Позвали слуг, и те рассказали многое, придав всему понятную им интерпретацию – совершенно ошибочную. Где-то в ее комнате нашли зеленую книгу, и в том месте, которое она с таким трепетом описывала, я и нашел ее распростертой перед идолом.
– Перед идолом?
– Да, он был скрыт среди шипов и густого подлеска, окруживших его. Это была дикая, пустынная местность; но вы читали ее описание, хотя, конечно, понимаете, что она сгустила краски. Детское воображение всегда делает горы круче, а ямы глубже, чем на самом деле, а она, к ее несчастью, обладала чем-то бóльшим, чем простое воображение. Картина, которую она описала при помощи слов, могла бы явиться талантливому художнику. Но это действительно странная, пустынная местность.
– И она была мертва?
– Да. Она отравилась – и вовремя. Нет, в обычном смысле ее упрекнуть не в чем. Возможно, вы помните историю, которую я рассказал вам на днях: о даме, которая увидела, как оконная рама раздавила пальцы ее ребенка.
– А что это была за статуя?
– Это было изваяние римской работы, камень с веками не почернел, а, наоборот, стал белым и сияющим. Вокруг него выросла чаща и скрыла его, и в Средние века последователи очень древней традиции знали, как использовать его в своих целях. На самом деле оно было частью чудовищной мифологии ведьминского шабаша. Вы ведь заметили, что те, кто случайно или, скорее, по кажущейся случайности удостоился созерцания этой сияющей белизны, должны были завязывать себе глаза, приходя к ней во второй раз. Это очень важно.
– Идол все еще там?
– Я послал за инструментами, и мы разбили его на мелкие кусочки… Меня совершенно не удивляет живучесть традиции, – продолжил Амброуз после паузы. – Я мог бы назвать много английских приходов, где традиции, о которых эта девочка слушала в детстве, все еще существуют – хоть и тайно, но неизменно. Нет, для меня странной и величественной является сама история, а не ее продолжение, потому что я всегда верил, что чудо рождается в душе.
Фитц-Джеймс О’Брайен
Фитц-Джеймс О’Брайен (Fitz-James O'Brien, 1828–1862) был ирландским и американским автором, который творил в жанре мистики и такой фантастики, которая в его время считалась научной… но сейчас с этим согласятся немногие. Он погиб, сражаясь в Гражданской войне за Север против рабовладельческих штатов. В Ирландии О’Брайен вел «жизнь джентльмена», а карьеру писателя (очень успешную) начал после того, как растратил доставшуюся ему долю семейного капитала. Несмотря на краткий срок литературной работы, О’Брайен внес огромный вклад в развитие сразу нескольких молодых и перспективных направлений, поскольку его творчество находилось на стыке между традиционными «сказками» и современными «короткими рассказами». Его совершенно оригинальные истории включали в себя загадочных персонажей, страстных рассказчиков, а порой (хотя, возможно, об этом не стоит сейчас говорить) – эротические фантазии, более смелые, чем позволяли себе большинство литераторов той эпохи. Наиболее известные рассказы О’Брайена: «Алмазная линза» (1858), «Что это было?» (1859) и «Загадочный кузнец» (1859).
Фитц-Джеймс О’Брайен был (и считал себя) прежде всего поэтом, но в историю англоязычной литературы вошел главным образом как новеллист, автор уникальных в своем роде фантастических и «страшных» историй. Более того, некоторые исследователи считают его чуть ли не родоначальником современной научной фантастики. С этим тезисом можно спорить, но отрицать тот факт, что некоторые из расхожих фантастических сюжетов восходят именно к его рассказам, не стоит.
Писатель, ирландец по крови и происхождению, родился в городе Корк на юге Ирландии, но своей родиной считал графство Лимерик в центральной части страны. Его отец был юристом, дед – крупным торговцем, семья была состоятельной, и будущий литератор получил хорошее образование – сначала домашнее, затем поступил в Дублинский университет (знаменитый Колледж Святой Троицы). Судя по всему, в семье его баловали, рос он ребенком капризным и своенравным. В то же время был очень общительным, легко сходился с людьми. Стихи начал сочинять подростком и довольно рано уверовал в свой поэтический дар. В университете оказался в кругу таких же, как и он, «непризнанных дарований», сочинял (и публиковал) стихи, вел богемный образ жизни и (увы!) пристрастился к алкоголю. Окончание университета совпало с совершеннолетием, изрядным наследством (8000 фунтов – огромные по тем временам деньги!) и переездом в Лондон. В столице империи О’Брайен продолжил богемное существование, состояние быстро улетучилось, и ему пришлось «заняться делом» – стать журналистом и театральным критиком. Но особых лавров не снискал, едва сводил концы с концами и, отчаявшись, решился на эмиграцию в Соединенные Штаты. Наслушавшись заманчивых историй, он отправился на Дальний Запад, в Калифорнию, где в самом разгаре была «золотая лихорадка». Но увы, вопреки слухам, золотые самородки вовсе не валялись под ногами – извлечь их на поверхность требовало большой удачи, изрядной физической силы и немалого трудолюбия. Пришлось О’Брайену свернуть на знакомую стезю – вернуться к журналистике. К сожалению, и тут он не преуспел: рафинированному британцу (так он воспринимал себя сам и виделся калифорнийцам; кстати, именно здесь «обычный» Джеймс превратился в аристократического Фитц-Джеймса) грубые местные нравы (в том числе в журналистике) претили, и вскоре он перебрался на Восток, обосновавшись в Нью-Йорке. Этот период хорошо известен благодаря книге нью-йоркского друга писателя Уильяма Винтера, собравшего не только его стихотворения и рассказы, но и воспоминания тех, кто был с ним тогда близок[51]. Позднее – уже в 1960-е – специальную главу писателю посвятила Эмили Хан в своей «Неформальной истории богемы в Америке»[52]. В Нью-Йорке пробил «звездный час» Фитц-Джеймса О’Брайена: он много печатался в ведущих литературных журналах того времени (включая респектабельные
Когда в 1861 году в США началась Гражданская война Севера и Юга, О'Брайен немедленно откликнулся на призыв А. Линкольна к добровольцам и вступил в армию. Как человека образованного, к тому же литератора, его назначили адъютантом при штабе бригады генерала Ф. Ландера и присвоили офицерское звание 2-го лейтенанта. О войне писатель имел самые поверхностные представления и рвался в бой. В случайной стычке с конфедератами в феврале 1962 года он был ранен в плечо. Рана не была тяжелой, но оказалась инфицированной. Спасти не смогли – он скончался в апреле того же года в госпитале.
Подданный королевы Виктории ирландский джентльмен Майкл О'Брайен за 33 года своей жизни и американский писатель Фитц Джеймс О'Брайен (в которого превратился Майкл после эмиграции) за десять лет своей литературной карьеры совместно успели не так уж много в количественном отношении; но в качественном они, безусловно, обогнали свое время. Достаточно сказать, что «Что это было?» – не только рассказ в жанре ужасов и неведомого, но вообще первая в мире история о невидимости: до «Человека-невидимки» Уэллса целых 38 лет! А ведь есть у О'Брайена еще и рассказ «Алмазная линза», с описанием микроскопических разумных существ, видимых только через усовершенствованный объектив микроскопа (в 1858 г.!), и «Чудесный кузнец», повествующий о такой современной теме, как бунт машин (в 1859 г.!)… Словом, можно только гадать, каких вершин достиг бы этот совершенно необычный автор, если бы в 1862 г. не погиб, сражаясь за Северные штаты в американской Гражданской войне.
Что это было?
Признаюсь, я испытываю изрядное волнение, начиная сей странный рассказ. События, о которых я намереваюсь поведать, имеют столь исключительный и неслыханный характер, что я готов встретить величайшей степени недоверие и вызвать насмешки. Я принимаю их заблаговременно и надеюсь, что обладаю словесной храбростью для встречи со скептицизмом. После тщательного обдумывания я решился описать в предельно простой и открытой форме некоторые факты, которым я явился свидетелем в июле сего года и которые не имеют подобия в анналах естественных наук.
Я живу в доме №*** по Двадцать шестой улице, в этом городе. Дом этот в некотором отношении любопытен. В последние два года он пользовался репутацией здания, населенного призраками. Огромный и представительный, некогда он был окружен садом, теперь же возле него лишь зеленый дворик, в котором занимаются отбеливанием одежды. Пересохшая чаша находившегося здесь прежде фонтана и несколько неухоженных фруктовых деревьев свидетельствуют о том, что в былые дни это место представляло собой приятное тенистое убежище, где росли фрукты, цветы и слышалось журчание воды.
ebooksa