— Как же ты дошел до такой отвратительной жизни? — спросил первым делом майор, подходя к подозреваемому несколько ближе, и становясь возле него.
— В смысле? — переспросил Глебов.
Тут последовал мощный удар кулаком ему в правое ухо, и он закачался, едва, не упав со своего прибитого к полу стула. Оперативник тут же зашел к нему со спины и, как только преступник восстановил свое равновесие, он сразу же стал объектом очередного воздействия — одновременного смыкания ладоней Романа у его огромных ушей. В голове Станислава, как будто что-то «взорвалось» и зашевелилось. Зашумело так, словно через его башку проезжал скорый поезд и одновременно, при этом, надсадно гудел. Глаза сами собой округлились и непонимающе смотрели на сидящего перед ним молодого сотрудника. Лишь только в голове его стало чуть-чуть проясняться, беседа вернулась в прежнее русло.
— Ну, как? — приостановив активную часть допроса, поинтересовался полицейский по фамилии Киров, — Теперь дошло, в чем ты должен покаяться? Или экзекуцию продолжать?
— Не надо, — взмолился подозреваемый, сделав умоляющее выражение своей звериной физиономии, — но я правда не понимаю, чего от меня хотят, ведь все, что знаю, я уже рассказал.
— Что все? — не понял опытный оперативник, недоумевая такой отчаянной наглости, — мне ничего не передавали, напротив сказали, что даже не говорили с тобой на нашу тему.
— Как не говорили? — чуть не плакал здоровенный мужчина, оказавшийся в застенках Российских правоохранительных органов, где его страх еще и «подогревался», уже входящими в первую стадию ломками, — я уже все наркотики выдал. Чего вам еще от меня надо узнать?
— Да, «обосрать» мне твою наркоту, — придав лицу гневное выражение, начал терять терпение старший товарищ, — тебе разве не сообщили, что с тобой будут беседовать сотрудники «убойного» отдела из МУРа? Или ты думаешь, что нам интересна, какая-то там, конопля?
— А что? Что вам, тогда, надо? — причитал бедолага, не понимая, чего от него на самом деле хотят, или искусно делая вид, что не подозревает о чем все-таки смысл этой жесткой беседы.
— Ну, во-первых, — попытался успокоиться и придать своей физиономии выражение, явно вызывающее доверие, — я спрошу тебя об одном: «Где находится твоя супруга — Марина»?
— Да откуда я могу знать? — не унимался Глебов, успешно маскируясь в своем — толи настоящем, толи искусственном — недопонимании, — Два дня назад мне передали, что ее видели в машине с каким-то никому не знакомым хлыщом. Они сидели, мило беседовали и загадочно улыбались. С тех пор от нее — ни слуху, ни духу. Я же все это время безостановочно пью, ожидая, когда она соизволит вернутся. Честно скажу: если бы она только «нарисовалась», я бы не знаю, что только с ней сделал.
— Вот, наконец-то, мы и подошли к основной части нашей «приятной» беседы, — воскликнул оперативник, энергично потирая руки, предчувствуя, что дело близится к тому, чтобы сдвинуться с «мертвой точки». — Ник (почему-то так он решил обратиться к напарнику), ты все успел записать?
— Да, — ответил молодой новобранец, исправно заносивший в протокол все, что здесь говорилось (физическое воздействие на подозреваемого, естественно, исключалось).
— Хорошо, — произнес Роман, «пробежав» глазами по записям, — продолжай все в том же духе, — и, уже обращаясь к подозреваемому, стал пытаться «вывести его на чистую воду». — А теперь, Стасик, просвети нас: как ты жестоко убивал свою бедную супругу Марину?
— Как убил? — искренне вытаращил глаза здоровенный мужчина, и заплетающимся со страху языком продолжал, — Я нет… Я не мог…, — тут он обхватил руками огромную голову и, отчаявшись, зарыдал, — Я ничего не помню.
— Это очень плохо и скверно, — сделал сострадательное выражение на лице опытный сыщик, — когда человек совершает преступление, а потом говорит: «Я не помню», — это только усугубляет его вину, и приговор суда, в этом случае, оказывается намного более строгим, нежели когда человек признается в совершенном им преступном деянии, в настоящем случае жестоком убийстве, и, искренне раскаиваясь в содеянном, активно сотрудничает со следствием. Вот так, «братец»: тебе дается возможность подумать и сделать свой выбор — будешь ли ты седеть полный срок, либо тебе немного скостят.
Тут все замолчали и в наступившей почти гробовой тишине можно было услышать, как бьются сердца этих троих совершенно разных людей. Киров специально взял эту паузу, давая Глебову возможность переварить в голове все услышанное и прийти к какому-нибудь определенному выводу. Через пару минут, не дождавшись ответа, он вернулся к своему монологу:
— Ну что? Что-нибудь вспомнил? Или может тебе помочь и вкратце напомнить суть и основные моменты, а детали потом ты нам сам до-расскажешь?
Подозреваемый молча кивнул головой, проявляя таким образом готовность выслушать, что же ему инкриминируется. Роман, получив согласие оппонента, и предупредив новобранца, чтобы он ничего не упускал и все усердно записывал, начал разворачивать свою версию:
— Я думаю, что дело случилось так. Ты узнал, что твоя жена тебе изменяет, что привело к сильнейшему нервному потрясению. На этой почве, ты сильно напился, а заодно и «пыхнул» наркотиков, что, скорее всего, покажет из взятых у тебя на экспертизу анализов. Немного не рассчитав, ты впал в невменяемое состояние, и, когда вернулась с гулянки твоя неверная женщина, ты, увидев ее, мгновенно пришел в ярость, схватил нож и стал наносить ей множественные удары. Успокоился ты только тогда, когда она уже не подавала признаков жизни. Тогда ты и полоснул ей ножом по горлу, сделав надрез — «от уха, да уха». Убедившись, что она умерла, ты погрузил ее на свою машину и увез на противоположную сторону города, где отнес в лесные насаждения — подальше и вот там же и бросил. Судя по твоим физическим данным, ты вполне бы смог это сделать. Сам же вернулся домой и принялся справлять по ней лихие поминки.
ebooksa