Только не в этот раз

— Эта жертва не похожа на первые две, — заметил молодой лейтенант.

— Я и сам вижу, — недовольно ответил Роман, смачно сплевывая на землю, — было бы большою удачей, если бы мы, вдруг, задержали сразу того, кто нам нужен. Ну, все равно, никуда не денешься, надо вести этого «хмыря» в Управление, и расспрашивать: кто он такой, и какую необходимость изволил в этом месте справлять? Чувствую, день у нас снова затянется.

Принимая во внимание эти очевидно-нехитрые соображения, и, поскольку, на улице уже начинало светать, так-как стрелки часов давно перевалили за четыре утра, оперативные сотрудники МУРа, оставив за «земельниками» осмотр места недавних событий, сами забрали с собой преступника, доехали на машине дежурной части до их отделения, где, чуть раньше, оставили свой автотранспорт, пересели в него и — прямиком, направились в МУР.

Прибыв на место, они сразу же провели задержанного в свой кабинет, где перед тем, как начать отбирать с него показания, Киров посчитал просто необходимым применить к нему вторую степень дознания, некогда, вполне официально, существовавшую в НКВД. Если быть кратким, то это допрос с применением психологического давления. Сегодня решено было действовать без оставления на теле подозреваемого ненужных в оперативном деле следов.

Как оказалось, молодой человек двадцатидвухлетнего возраста, оказался ранее уже успевшим побывать в местах лишения свободы за причинение тяжкого вреда здоровью невинному человеку. Его имя было: Кафтанов Алексей Германович. Рост этого человека близился к среднему и имел в длину сто шестьдесят четыре сантиметра. Он был достаточно худощав, но, при этом, в нем чувствовалась невероятная жилистость. Очевидно, в тюрьме, он допускался до спортивных снарядов, где смог укрепить свою физическую силу. Его серенькие маленькие глазки бегали, как у мышки, попавшейся в лапы к прожорливой кошке. Они не выражали ни ума, ни прозорливости и походили более на собачьи, излучающие невероятную преданность. Лицо парня было худым и продолговатым. Щеки ввалились, как после долгой вынужденной голодовки. Волосы на голове были не более двух миллиметров, и определить их подлинный цвет было довольно проблематично. С уверенностью лишь можно было сказать, что он не являлся блондином, так-как его «ежик» имел гораздо больше темной окраски. Руки, да и все его тело, имели многочисленные татуировки очевидной тюремной направленности.

Изучив его внешность, и ознакомившись с личными данными, Роман перешел к тому, что начал вести с ним привычную для него «оперскую» работу. Не переставая говорить на очень сильно-повышенных тонах, высказывая в адрес преступника всевозможные вполне осуществимые к примененью угрозы, Киров делал большой упор и предпочитал повторяться, что в камеру тот «заедет» конченым педерастом. Он орал так, что жутко становилось, даже, присутствующему при допросе, Никите, а также всем, кто находился в непосредственной близости к кабинету оперативников. Создавалось впечатление, что старший оперуполномоченный вовсе не устает.

Через час его умопомрачительных криков, задержанный уже сидел и дрожал, как осиновый лист. «Ну все, кажется он готов», — подумал про себя опытный сыщик, а вслух произнес:

— Блин время половина восьмого — через полчаса пора на развод. А я только хотел переходить к более реальным активно-насильственным действиям. Я думаю к нему необходимо применить пытки, согласно данным НКВД, считавшиеся третьей степенью добывания признательных показаний. Как жаль, что то время ушло, и сейчас приходится выдумывать, изгаляться, как заставить человека говорить явную правду, при этом не причинив ему заметного физического вреда. В общем так: меня часа полтора не будет, а потом я вернусь, и мы снова продолжим. А ты, Алешенька, пока выбирай: чем будем баловаться — «удушающим» воздухом, или же «мертвой» водой.

Закончив свою тираду, опытный сыщик направился к двери кабинета, открыв которую, вдруг, остановился и, повернувшись, изобразил на лице задумчивый вид, обращаясь уже к своему напарнику:

— Как ты понимаешь, Ник, на совещание ты не попадаешь. Остаешься за ним присматривать. Можешь пообщаться, может он тебе чего и поведает. Да, и больно с ним не церемонься, если что — сразу в «рыло».

Только оставив такие не вызывающие сомнений распоряженья, Роман удалился. Не успела за ним захлопнуться дверь, как Кафтанов, тут же, делая жалостливым лицо, обратился к неопытному оперативному новобранцу, испытывая к нему больше доверия, нежели к Кирову, который лишь действовал по стандартной давно разработанной схеме, изображая систему — «плохой полицейский и хороший полицейский».

— Скажи, начальник, — дрожа всем телом спросил подозреваемый, — а что означает: баловаться водой или воздухом?

— Не знаю даже как тебе и сказать? — слегка задумался Бирюков, про первое он где-то слышал, но еще не узнал, как это все происходит, а со вторым ему пришлось уже познакомиться при допросе несчастного Глебова, но все же, чтобы не показаться не осведомленным, он попытался разъяснить и то, и другое, — в обоих случаях тебя обездвиживают. В одном варианте начинают заливать через нос минеральную воду, а в другом надевают на голову противогаз и периодически пережимают дыхательный «хоботок». Процедуры, скажу я тебе с уверенностью, очень и очень болезненные.

Получив такие подробные разъяснения, и представив себе ожидающие его перспективы, Алексей немного подумал и, «как на духу», изложил молодому сыщику все подробности своего преступления. Никита, заблаговременно, не позабыл включить диктофон и видеокамеру, чтобы фиксировать все, что ему сможет поведать убийца, который изъявил желание побеседовать, пока, без протокола.

В то же самое время, проходило обычное утреннее совещание всего «убойного» отдела Управления МУРа, где председательствовал, как и всегда, подполковник Кравцов. Он начал с того, что обратился к дежурившему ночью оперативнику:

— Я слышал, Рома, вы там убийцу какого-то задержали? Доложи поподробнее.

— Действительно, — начал рассказывать Киров о своих, и напарника, ночных похождениях, — как и полагается, мы со всем личным составом, задействованным на ночную засаду, выехали в Царицынский заповедник. Нас поставили караулить, в непосредственной близости от места обнаружения трупов женщин. Как принято в таких случаях, мы зорко следили за окружающей нас местностью. Вдруг, глядим — по дороге, не спеша, продвигается незнакомая нам машина. Сначала нам пришла в голову мысль, что это проверяющий объезжает посты.

— Даже так? — удивился начальник, — Вас еще и проверяли?

— На этот вопрос мне ответ дать достаточно трудно, — на секунду сморщив лицо, развивал свое повествование старший оперативник, — по крайней мере мы так предположили. Но наши размышления не подтвердились. Мы увидали, как какое-то «тело» тащит по лесопосадке тяжелую ношу — по виду — очень напоминающую мертвое тело. Осознав такую возможность, наши сердца заколотились, как сумасшедшие. «Ну вот, — подумали мы, — нам невероятно везет и наш „Клиент“ сам идет в наши руки». Однако, на этот раз он стал вести себя как-то странно. Выкопав небольшую могилку, он сбросил туда принесенный с собою труп женщины. Все это время мы предусмотрительно выжидали, чтобы потом ни у кого, вдруг, не возникало сомнений о его истинных гнусных намерениях.

— Не язви, — прервал речь докладчика, Виктор Иванович, — хотя, по сути, вы сделали правильно. Что он говорит?