— Я ничего не понимаю! Он говорит по-русски! Добрынин, попробуйте вы!
Он протянул мне микрофон и, продолжая держать его над моим лицом, добавил:
— Говорите же что-нибудь!
— Нам срочно нужна помощь! Космонавтам требуется помощь! Позывной «Буян»! Ответьте, «Сокол»! — прокричал я на сколько хватило сил.
Робертсон в надежде на скорый ответ переключил станцию на прием, но похоже, нас не услышали. Вертолет продолжал двигаться своим курсом и вскоре исчез за верхушками деревьев. Мы попробовали вызвать их еще раз, однако результат был тот же. В эфире слышались лишь грохот и треск.
— Почему они не услышали нас!? — недоумевал американец. — Ведь мы же их слышали!
— Возможно у них более мощный передатчик. И как мне кажется, они тоже безрезультатно пытались до кого-то докричаться.
С тяжким вздохом американец лег на траву.
— Это все ваш спутник… — принялся он за старую песню.
Пытаясь увести разговор в сторону, я спросил:
— А как же система оповещения?
— Связи со спутниками нет. Либо они рухнули, так же как и станция, Либо связи мешает этот странный источник помех.
— Сдается мне, что они рухнули. Пока вы искали Осаку, я видел, как с неба падало большое количество каких-то объектов.
— Я тоже видел их, когда мы шли. Но это могли быть обломки станции.
— Вам не кажется, что они слишком долго падали…
Промолчав немного, он ответил:
— Кажется, но что это меняет?!
— Только не говорите мне, что виноват наш спутник.
— Поймите, Добрынин, я вовсе не обвиняю вас лично. Вы действительно могли ничего не знать…
— Как летчики «Энолы Гей»? — неожиданно вырвалось из моих уст.