—
— Гм… Положим, так… Странно только… что вы, питая такую непримиримую злобу к матери, не делали попыток уйти от нее и жили совместно…
— Кто вам сказал?
— Даже и тогда, когда имели на это полную возможность…
— Вы правы! Я принужден был жить у матери. На это были причины, которых я, господин следователь, объяснить не могу…
— То есть, —
Арматов вспыхнул:
— Если хотите…
— Хорошо-с! Так и запишем! Только, молодой человек, считаю долгом предупредить вас, что выяснение этого вопроса было бы весьма желательно для меня, а вам могло бы принести существенную пользу… Впрочем, принуждать я вас не буду! Ведь вы признаете, что убили вашу мать?
— Несомненно!.. И хотя свидетелей убийства не было, но отрицать факт я не намерен!
— Так-с… Но вы понимаете, что для следствия весьма важно выяснить вопрос: совершено ли убийство с заранее обдуманной целью и, вообще… с какими-либо корыстными… Пожалуйста, не волнуйтесь!.. Или в минуту особого раздражения… Да!.. Так вот-с… Прошу вас… курите… Может быть, желаете отдохнуть… подумать?..
— Нет! Я не устал и думать мне не о чем, так как все давно уже обдумано и передумано! Если находите нужным, спрашивайте меня. Могу подробно рассказать вам все… восстановить картину убийства.
— Нет! Зачем же? Из прежних показаний все ясно! Вы вот «вопросик»-то мне разъясните…
— Повторяю, что на этот вопрос я отвечать не буду!
— Да! да! да! да! Слышал, слышал! Гм… Что ж делать… придется еще раз потревожить вашу больную сестрицу!
— Сестра ни при чем! — резко оборвал следователя Ар- матов. — Она ничего не знает! Она в ночь убийства была в имении тетки… за тридцать верст…
— Совершенно верно! Но… ведь и вы вместе с ней были, однако, успели… Так-то-с! Не хотелось больного человека тревожить, а придется!
Пытальников сделать паузу, и его маленькие, серые, бегающие глазки вдруг заострились и сразу остановились на лице убийцы.
Арматов вздрогнул…
— Сестра моя… человек нервнобольной! Она и так еле жива… Ей нужен полный покой, а ваш допрос окончательно подорвет ее здоровье… убьет!