На время войны открыта масса лазаретов, и сиделку найти трудно. Ей обещали прислать завтра поутру девушку, чтобы присматривать за больной, а эту ночь ей самой придется возиться с теткой, ведь эта дерзкая Марианна, чего доброго, бросит все и уйдет.
Надежда Филипповна звонит у двери и, когда дверь отворяется, даже отшатывается с изумлением.
Перед ней княжна.
Княжна полураздета, на ней рубашка и бумазейная юбка, а на шее лисье боа Марианны.
— Что с вами, тетя? Неужели вас бросили одну? Где прислуга? — тревожно спрашивает Надежда Филипповна, входя в сени.
— Т-с! Тише. Чтобы не услыхала кухарка, а Дуняшу мы послали за фруктами и за закуской… Сегодня Анатоль обязательно приедет, — оживленно говорила княжна и быстро стала подниматься по лестнице, мелькая из-под короткой юбки своими босыми, жилистыми ногами.
Испуганная Надежда Филипповна почти вбежала в комнату и остановилась…
У ломберного стола сидела Марианна. Она была одета в платье княжны, платье было узко, не сходилось сзади на четверть, оставляя голой смуглую спину; в растрепанных волосах Марианны были кое-как заткнуты красные маки.
— Марианна Петровна, что у вас тут случилось? — в испуге воскликнула Надежда Филипповна.
Марианна повернула к ней свое бледное, странно улыбающееся лицо и, посмотрев на вошедшую какими-то невидящими глазами, спокойно сказала:
— Я жду Анатоля.
ОН
Дорогой доктор! Простите, что я не ответила вам на ваше первое письмо. Вы пишете второе; как это мило, что вы не считаетесь письмами.
Ваше участие, ваша заботливость, поверьте, всегда останется одним из лучших моих воспоминаний.
Вы были так внимательны ко мне! А главное — я вам обязана рассудком.
Вы блестяще вылечили мою болезнь в самый короткий срок. Вы даже сами удивились, что галлюцинации, припадки бешенства вы исцелили несколькими баночками брома и теплыми ваннами в какие-нибудь две недели. Поразительный случай!
Милый, хороший доктор, я слышала, что вы докладывали о моем «случае» на каком-то медицинском съезде!
О, как мне совестно! За всю вашу заботу и ласку я так вас обманула!