Ничуть не бывало… В болото, к той точке, которая была намечена таинственным крестом.
Совершалось чудовищное насилие; чья-то рука начертала мне путь и неуклонно влекла меня к неведомому концу.
Болото с минуты на минуту становилось мокрее; все реже и реже встречались упругие кочки; скоро ноги мои стали вязнуть, и освобождать их из липкой, захватывающей тины стоило невероятных усилий.
Мелькнула последняя трезвая мысль:
А что, если этим крестом указано место, где всему живому, имеющему физический вес, уготована погибель?
Может быть, этим крестом предостерегал кто-то кого-то от тайной опасности?
Мелькнула и тотчас погасла; потому что пришла слишком поздно: с первым же шагом я ощутил, что болото уже засосало в себя мою волю; и теперь, утопая в грязи, пробирался уже не живой человек, способный сопротивляться опутывающим его чарам, а маньяк, который не может остановиться, пока не дойдет до креста.
Почти не помня себя, я упал и, захлебываясь тиной, с головой, одурманенной ядовитыми парами проклятого места, продолжал пробираться вперед, ощущая холод дыхания смерти.
Темнело в глазах… Нечем было дышать…
Скоро угасли остатки сознания.
Сколько времени я пробыл без памяти — не знаю.
Когда же оглянулся, небо стало бледнеть, вещая начало мертвой июньской ночи.
Кругом было пусто; жутко глядела необозримая болотная равнина, и из колеблющейся, остывшей трясины, навстречу обманчивой мгле, вставали туманы…
Что меня вывело из состояния небытия?
Я глядел мутными глазами прямо перед собою и силился что-то понять.
Нужно было что-то додумать, оформить и осознать.
Шум?
Да! Нужно понять этот шум — ровный, ритмичный, далекий и близкий…
Он то замирает, то странно усиливается. Откуда он? Что он такое? Галлюцинация? Бред?
Нет! Он действительно плывет над болотом и тревожит своей неуместностью.