Когда начало темнеть, Темпест оказался возле группы поваленных бурей деревьев. Пробившись через груду ветвей, он нашел убежище, показавшееся ему достаточно теплым и безопасным; здесь он улегся, положив голову на лапы и заснул. Его сон был заполнен грабителями, браконьерами, солдатами, хватавшими все, на что падал их взгляд; видел он во сне и своего хозяина, и серебряный ошейник. Вы скажете, что это всего лишь антропоморфные фантазии, но животное на самом деле ворчало и скулило во сне, реагируя на происходящее. В его собачьем сердце все еще оставались люди, и он вольно или невольно продолжал разделять с ними их жизнь.
Рано утром Темпеста разбудил солнечный луч, упавший псу на морду.
«Вот снова эта замечательная яркая вещь, — подумал пес, имея в виду солнце. — Злые люди не смогли схватить его, и оно сбежало вместе со мной. Здравствуй, солнце!»
Негромким лаем он приветствовал солнце, как это делают ранним утром птицы, издающие веселые трели, как радуются ему кролики, покидающие свои норы, чтобы заняться поисками съедобных трав.
Выбравшись на прогалину, Темпест остановился. В его памяти возникали образы прошлого. Он снова видел кухарку Рут, видел большую глиняную миску, в которой лежали куски хлеба и бараньи косточки, и был налит суп. Он почувствовал сильный голод и поспешно направился к опушке леса.
Как и всегда, огород оказался на прежнем месте возле знакомого большого дома. Но почему-то над трубами не поднимался клубами дым; почему-то его чуткий нос не улавливал запахи жареной рыбы и взбитых яиц, а из окна почему-то не выглядывала Рут…
Он подошел ближе и принялся лаять под окном кухни. Окно было открыто, и из него несло неприятным холодным запахом.
На земле валялись разбитые миски, Темпест обнюхал черепки и печально заскулил.
Какой-то неизвестный пес ответил ему, и тогда Темпест рассердился. Он прыгнул на ступеньки, чтобы призвать нахала к порядку, и громко окликнул его. Пес ответил, но его по-прежнему не было видно, и сколько бы Темпест не звал его, он оставался в своем убежище.
— Подлый трус, — прорычал Темпест, не узнавший эхо своего собственного голоса.
И он прекратил бессмысленную игру.
В холле он наткнулся на растоптанный кем-то табак, понюхал его и принялся чихать. Всюду было пусто и холодно, ничто не напоминало прошлую жизнь людей.
Он долго бегал по рыцарскому залу, где еще сохранился слабый запах хозяина, единственная память о нем. Но этот запах казался ему холодным, далеким и безразличным. Он заскулил, но так тихо, что пес-призрак не услышал его и не ответил.
Он снова выбежал в сад, где уловил запах сапог Моррисона. Но он был таким слабым, что он не смог взять след. Более сильными оказались запахи соседнего леса, и он направился к нему. На опушке он остановился и обернулся. Но замок не подал ему ни одного знака, заставляющего вернуться.
В его голове что-то сместилось и распалось. Это было чувство привязанности к человеческому жилью, к его друзьям и хозяевам. После этого он перестал оборачиваться.
Замок больше не существовал для Темпеста. Зов леса все громче звучал в его крови, в крови его расы, возвращаясь к нему из глубины веков. Он устремился в лес, и лес принял его шумом листвы и привлекательными запахами живых существ.
Вечером к лесному пруду прилетела стайка уток-мандаринок. Здесь, на краю чистого водного пространства, стеной стояли камыши, прекрасное убежище для водоплавающих птиц. В прибрежном иле к тому же в изобилии водились жирные красные черви, и возле любой травинки суетилось множество насекомых.
Утки-мандаринки воспользовались этим изобилием пищи, и старая утка по имени Сарса, их вожак, не торопилась с сигналом отлета. Стая могла задержаться здесь на несколько дней, может быть, даже недель, не опасаясь истощения запасов корма.
Фульк, черный селезень, проводивший здесь сезон со своим многочисленным семейством, без особого удовольствия смотрел на вновь прибывших. Но так как он не был ни жадным, ни сварливым, он спокойно перебрался с семьей на другой берег пруда, чтобы избежать возможных конфликтов.
— Смотри Сарса, — крякали утки, — большая золотая птица, согревающая воду и землю, скоро сядет за лесом. Поэтому мы будем кормиться утром, а сейчас нам пора устроить в камышах место для ночлега.
ebooksa