— Распакуйте.
Сореньи развернул бумагу.
— Теперь откройте портсигар.
Руки у Сореньи дрожали, и он никак не мог сладить с крышкой. Наконец, она подскочила кверху.
В портсигаре лежало двадцать сигарет. Ничего необычного в них не было: сигареты, как сигареты. Майор Ковач взял одну из них и повертел в пальцах.
— О, здесь что-то твердое.
…Вместе с табаком из гильзы на зеленое сукно стола выпала небольшая стеклянная ампула. Сореньи отшатнулся от стола. В глазах его отразился ужас.
Ковач бросил на него проницательный взгляд.
— В лабораторию на исследование… Быстро! — приказал он, передав портсигар одному из офицеров. А затем обратился к Сореньи:
— Что ж, больше вам здесь делать нечего. Придется переменить местожительство…
В отделе Ковачу доложили, что Гупперт уехал куда-то на такси.
— Он заметил слежку?
— Заметил. Потому-то и бросился к такси.
— Теперь пойдет кружить по городу до самого вечера, — рассмеялся Ковач.
Через час стали известны результаты лабораторного исследования содержимого «сигарет».
— Сволочи! — воскликнул Ковач, прочитав бумагу, подписанную экспертами. — Сволочи, — повторил он и с силой ударил кулаком по столу. — Вот ведь на что пошли… Распорядитесь, чтобы ко мне привели арестованного, Бела. И сами заходите сюда. Будете присутствовать при допросе…
Ковач повел допрос не совсем обычным путем.
— Нам еще не все известно о вас, Сореньи, — сказал он. — Но кое-что уже знаем. Скажем, типографское дело. Помните? Или взрыв склада под Эбро и всякое другое.
Сореньи молчал. Губы его дрожали. Все кончено. Если они знают такие давнишние вещи, то спасения нет.
— До сего дня я считал вас в известной степени жертвой слабоволия. Но теперь… — Майор кивнул в сторону портсигара, лежавшего на столе. — Вы — злодей, который не может рассчитывать ни на малейшее снисхождение.