Я была в ужасе, когда ее увидела. Я подумала, что Рэйчел вернулась, чтобы меня отчитать. Я обвинила ее в том, что она ходила в полицию. Я ожидала, что они придут и арестуют меня.
На самом деле я должна не забывать хорошенько прятать эту тетрадь. Мне следовало бы вообще выбросить ее в море, и я так и сделаю. Я собираюсь выбросить ее с балкона, через каменистый склон, прямо в воду.
Рэйчел говорит, что ей необходимо было уйти и все серьезно обдумать. Она ведет себя со мной иначе, чем прежде: я постоянно вижу, как она молча и пристально смотрит на меня. Но она утверждает, что ей было плохо без меня и она не смогла вот так уйти. Мы должны все обсудить.
Сегодня вечером на пляже жгут большой костер, и, как всегда, появились люди с гитарами, неизвестно откуда взявшимися. Прямо сейчас какие-то местные парни играют и поют «Американский пирог». Мы с Рэйчел собираемся спуститься и присоединиться к ним. С удовольствием напьюсь и спою в пьяной компании.
Мы сидели на берегу в горячем ночном воздухе и разговаривали. Если кто-то подходил близко, мы прекращали, но в целом я только что провела четыре часа, выпивая и разговаривая с Рэч. Я рассказала ей все, каждую мелочь. Про отцовский бизнес, Оливию и Олли – все.
Рэйчел хотела знать, как я это делаю. Я рассказала ей о состоянии экстаза, о том, как чувствую полную уверенность, словно я примерная школьная староста. Я поведала, как провожу время во время перелета, читаю, пишу или смотрю фильм, абсолютно спокойная и уверенная в себе. Я рассказала о ледяном хладнокровии, которое нисходит на меня, когда я вижу нужную сумку на ленте транспортера. Я описала, как толкаю тележку или несу на спине рюкзак, проходя таможню в абсолютной уверенности, что выгляжу самым обыкновенным образом, не испытывая ни малейшего страха.
А затем я описала ту высокую, изумительную, всеобъемлющую радость от того, что выхожу сухой из воды.
Я добавила, что подумываю уйти из дела. И тут Рэйчел сказала, что я должна сделать это один последний раз, поскольку мне это так хорошо удается. Она спросила, можно ли ей лететь со мной, просто чтобы понаблюдать, как я это делаю. Затем мы вместе поедем в Сингапур и сможем начать новую жизнь при условии, если я пообещаю, что мои контрабандные деньги будут моими, а не папиными. Мы говорили о Непале. Ей эта идея нравится так же сильно, как и мне. Я так и вижу, как мы живем на склоне горы. Именно об этом я всегда мечтала, и мы действительно могли бы это осуществить. Денег, которые я здесь заработала, хватило бы мне на всю жизнь, но вместо этого я все отдала отцу, дабы его друзья не узнали, что его бизнес на грани краха. Рэйчел говорит, теперь мне пора позаботиться о себе.
Я собираюсь так и поступить.
Я буду скучать по Джейку. Я невероятно волнуюсь перед встречей с ним. Я уже заранее хочу сорвать с себя всю одежду, и меня поражает, что Рэйчел не видит этого во мне. А может, и видит. У нее был парень, но я не могу понять, был ли это скучный парень вроде Олли (сейчас меня смешит эта буква O, так похожая на ноль, каким он и является) или вроде Джейка. Судя по всему, ее душа лежит к нему.
Как бы там ни было, мне будет не хватать Джейка, когда мы с Рэч начнем нашу новую, законопослушную жизнь в Сингапуре, готовясь к переезду в горы, но я найду кого-нибудь еще. Я не хочу долгих отношений с Джейком. Он потрясающий, и теперь я знаю, что никогда-никогда не удовлетворюсь кем-то добропорядочным и скучным. Я всегда буду благодарна Джейку за то, что научил меня этому. Теперь я знаю, кто мне нужен – тот, кто заставит меня дрожать от возбуждения всем телом, с кем я не смогу думать ни о чем другом, кроме как о сексе.
Я с нетерпением жду нового задания и еще больше жду того момента, когда оно будет выполнено, – первого момента моей новой жизни. Конечно, я должна начать эту жизнь на другом континенте, подальше от моей семьи.
Я также рассказала Рэйчел о случае с Оливией, когда прочла пришедшее от нее электронное письмо с одним-единственным словом: «Извини», – которое, вероятно, так трудно ей далось. Читая его, я улыбалась, понимая, что все это меня больше не волнует, поэтому я рассказала обо всем Рэйчел, и мы с ней вместе посмеялись. Пока я лежу на пляже, а Рэйчел плавает в море, я опишу этот эпизод, чтобы доказать, что мне теперь все равно.
Я встречалась с Олли почти два года, с конца моего первого года в университете. Он был мистер Благоразумие. Мальчик из частной закрытой школы, с безупречными манерами. Я ему нравилась, потому что очень ему подходила – девочка, получившая частное образование, без явных авантюристических наклонностей. Мы представляли собой красивую пару. Олли был, конечно, выше и шире меня, регбист с румяным лицом и слегка консервативными манерами, свидетельствовавшими о том, что в сорок шесть лет он будет чувствовать себя довольным всем на свете.
Так что мы неумолимо двигались к скучному будущему. Нам предстояло обручиться (для этого, я знаю, он бы попросил разрешения у моего отца), а затем совершился бы церковный обряд бракосочетания. Я была бы в белом, и папа вел бы меня к алтарю, и Оливия сердито сверкала бы глазами в неприглядном платье подружки невесты, которое я вынудила бы ее надеть ради забавы. Потом у нас родилось бы двое детей, мальчик и девочка, и Олли делал бы карьеру в Сити, а я бы работала неполный рабочий день и командовала няней.
И в какой-то момент я бы сорвалась и совершила что-нибудь безумное – это уж, блин, как пить дать.
Ну так вот. Я думала, что все у нас шло вполне счастливо, дважды в неделю мы занимались дежурным сексом и ходили в бары в Фулеме, всегда переполненные людьми вроде нас. Мы досрочно стали людьми среднего возраста, но нам казалось, что это-то и здорово. Мы чувствовали себя совершенно взрослыми.
А затем однажды, когда я была в Блумсбери[64] и шла через Тависток-сквер, я поддалась внезапному порыву великодушия и решила зайти в студенческую лачугу Оливии, поздороваться. Она жила в квартире, находившейся в подвале одного из рассыпающихся таунхаусов. Квартира включала шесть крохотных спален на двух этажах с миниатюрной ванной на каждом этаже и с кухней в коридоре у лестницы, и бетонный пятачок «садика». Все равно ее местоположение, среди дешевых отелей на Тависток-плейс, было изумительным. Оливия уверяла, что всегда будет жить в центре Лондона. Это одно из бунтарских проявлений девчонки, выросшей в предместье.
ebooksa