Ночной поезд

– Серьезно, Лара, – сказал он. – Ты это заработала. Не будь дурой.

Там была моя одежда, ключ от номера и крохотное количество денег плюс клочок бумаги с цифрами гостиничного номера и кодом сейфа. Мы делали так и раньше, но только однажды. Обычно мы просто садимся вместе в такси.

Так что я взяла рюкзак и ушла. Я даже не взглянула на Джейка.

Я взяла такси обратно до аэропорта и вбежала в зал прибытия. Когда я попыталась снова сунуться в таможенную зону, надеясь, что Рэйчел окажется где-то там, оттуда вышли неулыбчивые мужчины в костюмах и остановили меня. Они были маленькими и худощавыми, непреклонными, а их взгляды – неумолимыми.

Я полностью расклеилась. Просто не могла держать себя в руках. Я выла, и вопила, и вскрикивала. Это погубило все шансы, если они были, на серьезное ко мне отношение.

– Моя подруга, – все повторяла я. – Она здесь!

Первым делом меня увели из таможенной зоны, а затем и из аэропорта. Я продолжала исповедоваться, снова и снова. В первый раз, когда я сообщила, что везла наркотики, таможенники попросили просмотреть мой рюкзак. Они унесли его на время, но в нем не нашлось ничего интересного.

После этого, при отсутствии улик и чего-либо, кроме моего неустанного и все более бурного разглагольствования, они подхватили меня и вышвырнули вон.

Я сидела на бетонном бордюре возле аэропорта Чанги (это приличное место, где никто не сидит на бордюрах) и понимала, что нахожусь в самой низшей точке своей жизни.

Подошла женщина-полицейский и попросила меня уйти. Она была достаточно мила, но когда я снова разразилась тирадами, ее отношение изменилось. Это навело меня на одну идею, и я попыталась вести себя еще безумнее, в надежде, что меня арестуют и начнется расследование.

В конце концов она взяла мой рюкзак, обнаружила, что там есть деньги и ключ от номера ИМКА, и посадила меня там же в такси.

В номере, в переносном сейфе, лежали пачки денег. Я попыталась выработать план, но это было трудно. Мне требовалось вытащить Рэйчел из тюрьмы, причем полностью своими силами. Последний раз предоставлена самой себе я была перед встречей с Джейком. Тогда я шагала по Хао-Сан-роуд в Бангкоке, и теперь все бы отдала, чтобы иметь возможность вернуться в то время и не заметить Джейка.

Я пошла в полицию и все выложила мужчине, от которого веяло такой властью, что, излагая ему дело, я дрожала от страха. Я едва сохраняла рассудок, рассказывая о нашем контрабандном предприятии, но при этом испытывала такое облегчение от признания, что сумела продолжить.

Я старалась объяснить ему, что Рэйчел является крошечным игроком, вовлекшимся в дело неосознанно, и ее следует отпустить. Впрочем, я чувствовала, что моя позиция «почему бы вам не отпустить ее на этот раз?» не принесет здесь желаемых плодов.

Однако полицейский все это записал. Заинтересовался он только Джейком и Дереком, поэтому я сообщила ему абсолютно все, что знала о них обоих. Я понимала, что ничего с ними не случится. Во время рассказа до меня дошло, что это были даже не их настоящие имена.

А когда я вновь и вновь возвращалась к Рэйчел, полицейский даже отказывался подтвердить, что она арестована. Он вообще ничего не говорил о ней. Затем, поскольку у меня не было никаких наркотиков и никаких доказательств того, что я рассказала, он велел мне уйти.

– Я верю вашему рассказу, мисс Уилберфорс, – заявил он. – Даже без улик. И по этой причине я предписываю вам покинуть Сингапур как можно скорее и больше сюда не возвращаться.

Он взял мой паспорт и поставил там какую-то отметку, и позже я поняла, что меня вежливо депортировали, без указания жестких сроков.

Это было два дня назад. Я не уехала. Прежде чем я уеду, мне нужно найти Рэйчел.

О ней здесь немного писали журналисты, но поскольку она из Новой Зеландии, я сомневаюсь, что о ней что-нибудь напишут в британских газетах. Я переехала из гостиницы ИМКА в этот ужасный хостел. Отчасти потому, что он представляется подходящим местом, дабы оставаться в тени, и также и потому, что мне в некоем извращенном смысле подходит это нищенское убожество.