— Кишки! — Крикнул я на упреждение. — Я вижу кишки и другие внутренние органы.
Коричневая мозолистая ладонь зависла надо мной в одном сантиметре. Мои позвонки не выдержали бы ее удара.
— Хорошо, два глаза смотреть, как один. Смотреть еще.
Циклоп повернулся к Ляле, взволнованно разглядывающей каракули на своем рисунке.
— Шерстяная варежка плохо смотреть.
— Я хорошо смотреть, я уже разглядела, тут нарисовано… ммм, да что же тут нарисовано… — Кошка тоненько заскулила. — Это похоже на ночной лес под светом звезд. Так же ничего не видно, только очертания.
— Еще смотреть. Другое смотреть.
Циклоп поменял нам картинки, хотя мог и не делать этого. На них на всех был нарисован схожий рисунок, детские «каля-баля».
— Утро в сосновом лесу! — Ответил я не глядя.
И оказался не прав. Циклоп взревел.
— Врать! Нельзя! Врать — смерть!
Я готов был вырваться из этого мира в одиночку, испугавшись ярости одноглазого. Чтобы не получить по голове я упал на дно кроватки и свернулся калачиком. Удара так и не последовало.
— Жорж, сделай что-нибудь. — Взмолилась Ляля.
— Я не знаю что? — Произнес я одними губами.
Мы были разделены. Даже если бы я и змей успели быстро «сквозануть» отсюда, Ляля осталась бы одна. Ни при каком раскладе этот выход меня не устраивал. Необходимо было тянуть время, придумывая способ обмануть циклопа. А у этого олигофрена было чутье на то, что кто-то пытается прорвать «ткань» его внемирской ловушки.
— На равных будет тот, кто сможет сам создавать подобные аномалии. — Произнес змей, видимо занятый теми же размышлениями.
— А как? — У меня даже не было предположения насчет этого.
— Не знаю.
— Смотреть! — Приказным тоном рыкнул циклоп. — Кто плохо смотреть на этот раз, умирать.
Умирать не хотелось. Когда твой похититель идиот, а ты весь из себя умник, принять смерть от него довольно обидно.