Потом он очухался. Напротив мутило биолога. Очень и очень мутило, Паулю даже жалко его стало. И вертолетчика стало жалко, бедный вертолетчик.
Паулю было плохо еще с полчаса наверное, а полегчало как-то резко, разом. И тошнота прошла, и головокружение. Пауль обрадовался и неосмотрительно поглядел вниз, и ему снова стало плохо. Еще хуже, чем раньше. Зелень, кругом только зелень, зелень, зелень. Зеленый цвет, мерзость. Почему вокруг столько зеленого? И где очки?
Очки валялись под сиденьем. Раздавленные. Пауля затошнило еще сильнее, он попробовал закрыть глаза.
– Не стоит, – просипел биолог. – Лучше глаза не закрывать, тогда тошнит меньше… Гораздо…
Вдруг биолог пустился в хохот. Хохотал и хохотал, после чего его вдруг отпустило, и он принялся болтать. Рассказывал про себя.
Это он ведь раньше был биологом, а последнее время работал парамедиком, потом кузнецом, вечером еще учил детей в школе. А совсем раньше два года провел в истребительном отряде, тогда они еще были. Он ездил на танке, и они выжигали и вытаптывали, вырезали и еще по-другому пытались.
По небу тогда еще летали вертолеты. С вертолетов сбрасывали бочки с напалмом. Она выгорала, а через два дня вырастала снова. А через неделю она уже была той же величины, и приходилось снова лететь и сбрасывать бочки. Очень скоро кончился напалм, и бочки тоже кончились, и вертолеты больше не летали, и вообще.
Она даже на севере успевала прорастать. Она вообще прорастала везде. Даже на асфальте.
Биолог принялся рассказывать историю прорастания, хотя ее и так каждый знал. Таяние антарктической шапки привело к опреснению воды и массовой гибели водорослей, плюс вырубание лесов в Амазонии, плюс суперпожар в Приморье, плюс марсианские старты. Кислорода стало катастрофически не хватать, и была выведена она. Она росла в разы быстрей китайского бамбука, распространялась со скоростью подорожника, поглощала углекислый газ и вырабатывала кислород в запредельных количествах, могла расти везде – в пустынях и за Полярным кругом, одним словом, казалась просто незаменимой.
Никто не обратил внимания на тот факт, что она поглощает не только углекислоту, но и воду, а уничтожить ее можно, лишь вскопав землю на метр и засыпав ее солью. Густо.
Ее выпустили. Кислород восстановился быстро, однако оказалось, что недостаток кислорода не главная проблема…
– Наш город зарос за неделю, – болтал биолог, – мы ничего не могли сделать. Прошел слух, что сбросят дефолиант, что надо переждать совсем немного, люди не уехали, а остались в домах. Через неделю она зеленела везде и выйти никуда было уже нельзя. Начался настоящий кошмар. Тогда еще не знали, что ее можно есть и пить. Я помню, помню, как все это было…
Биолог замолчал. И молчал до приземления. Приземлились они почти в сумерках. Вертолет завернул тошнотворный вираж, и Пауль первый раз увидел, как садится солнце.
Потом они опустились в глубины, и стало сразу темно. На посадочной площадке ждал человек. Человек как человек, на бригадира похож. Он и оказался местным бригадиром. Они долго здоровались, потом человек повел Пауля и биолога в вагончик.
Точка «Ноль», насколько Пауль успел ее рассмотреть в сумерках, была угрюмым местом. Никакой вышки, вместо нее нефтяной насос. Насос с неприятным скрежетом вертелся и качался, рядом врыт в землю танк для нефти, чуть наискось стояли два барака и небольшая избушка под жестяной крышей. Больше ничего. Шест с лампой, кажется, только усугублял мрачность, лучше бы уж совсем темно. Впрочем, плюсы Пауль тоже успел отметить – периметр совсем маленький, его могли поддерживать всего человек пять.
Бригадир проводил как раз к этой избушке. В избушке нашлось несколько пустых двухъярусных кроватей, стол, стулья. На столе ужин, от ужина Пауль с биологом быстро отказались, а подоспевший вертолетчик не отказался. Он устроился за столом и стал пить кипяток, хрустеть галетами и сквозь хруст бурчать злобное. Бригадир проследовал в свободный угол, там тоже был маленький столик, за ним и устроились. Он достал лист бумаги и быстро набросал план точки «Ноль». Три квадратика, кружочек, молоток. Рядом с молотком крестик.
– Здесь, – сказал он.
– Сколько человек… видели? – спросил биолог.
– Четверо. Считая Косого.
– Это тот, который пропал?
ebooksa