Цыси обвила пальцами драгоценный медальон и погрузилась в оцепенение. Шли минуты, Ань Дэхай вздыхал и тихо переваливался с одного колена на другое.
— Достань мне яд.
Задремавший Ань Дэхай встрепенулся и с испугом взглянул на госпожу. Она сидела все так же неподвижно, и евнух подумал, что ему померещилось. Но едва он собрался снова прикрыть глаза, как раздался тот же бесцветный голос:
— У яда должен быть едва уловимый аромат.
Цыси улыбнулась легкой улыбкой и погладила любимый медальон. Ань Дэхай знал, что эту безделицу ей подарила та самая ведьма, которую он привел во дворец студеной зимней ночью. И еще он заметил, что самые безжалостные планы приходили в голову его госпоже именно после таких поглаживаний медальона. Иногда Ань Дэхаю казалось, что, соединив свою кровь с кровью ведьмы, Цыси напиталась ее коварством.
За последний год столько хорошеньких служанок, привлекших внимание императора, были замучены, изуродованы и убиты по приказу наложницы Цыси, что стены Запретного города давно бы зарыдали от такого злодейства, если бы могли. Ань Дэхай сам побаивался свою повелительницу и в последнее время все чаще подумывал о бегстве. Богатство и влияние уже не казались ему столь привлекательными, как прежде. Но, увы, он слишком боялся умереть от яда в собственной постели даже за стенами Запретного города. Руки Цыси теперь простирались далеко за его пределы.
Сейчас дело принимало и вовсе скверный оборот. Ань Дэхай рискнул спросить:
— Кого вы хотите отравить, госпожа? Неужели?.. — Произнести имя он так и не решился.
— Никого, болван! — Цыси весело поднялась из кресла и взяла с подноса ранний персик. — Это только средство заслужить милость императрицы. Но, прошу, сделай это побыстрее — время не ждет. А мне пора на репетицию. Его величество хочет поставить новую оперу и сам исполнит небольшую партию. Я обещала помочь ему разучивать арии.
Поправив орхидею в прическе, она легким шагом вышла из покоев. Сейчас Цыси казалась нежным цветком, чистым и безобидным.
Держа золотой поднос, Цыси приблизилась к императрице. Цыань, сидящая в окружении придворных дам, приветливо, как всегда, улыбнулась фаворитке мужа. Цыси, живая, веселая, обаятельная, с озорными искорками в глазах, нравилась ей даже несмотря на то, как усердно завистливые языки принялись клеветать на бедняжку. Но несчастных тоже можно понять. В гареме его величества сотни девушек. Каждая мечтает о внимании, каждая с замиранием сердца надеется, что вот сегодня император откроет заветную шкатулку и достанет жетон с ее именем. Некоторые так и умирают, не дождавшись счастливого часа. Если первым умрет повелитель, тоже радости мало: наложницы императора не могут выйти замуж даже после его смерти, так и чахнут в Запретном городе.
— Благодарю, дорогая. — Цыань ласково кивнула Цыси.
— Ах! — Цыси взмахнула рукавом, взяла в дрожащую руку маленькую фарфоровую чашечку, куда только что налила чай, и поднесла ее к лицу.
— Что случилось, тебе нехорошо?
Императрица была на год младше Цыси, но покровительственный тон и показная забота об окружающих давно стали для нее естественными.
— Ваше величество! — Цыси побледнела, ее хорошенькое личико с живыми выразительными глазами стало по-детски испуганным. — Запах миндаля! Я знаю его. Вы не должны пить этот чай!
Голос драгоценной наложницы дрожал. Она сделала маленький глоток из чашки и поспешила на террасу.
Вокруг зашуршал шелк, раздались взволнованные крики, распахнулись двери, вбежали евнухи и служанки, явился начальник дворцового департамента, за ним начальник департамента кухни, а следом еще тот, что возглавлял департамент сервировки. Чашку и чайник под охраной евнухов понесли главному лекарю.
Цыань была напугана. Кто хотел ее убить? У нее нет врагов. Разве что сам император? Ему нужен наследник, а она бездетна. Или его приближенные сплели заговор, чтобы избавиться от нее. Да, это мог быть Цзай Юань, любимый племянник императора. Сяньфэн очень слаб, и в случае его смерти Цзай Юань вполне мог бы претендовать на престол. А она, Цыань, лишь незначительная помеха на его пути.
А может, это кто-то из наложниц? Нет, они бы не посмели, ведь за такое любая из них немедленно будет казнена мучительной казнью тысячи порезов. Нет-нет, это кто-то из приближенных императора. От страха у Цыань потемнело в глазах, ее охватила слабость. Едва живую императрицу отнесли в опочивальню, куда немедленно пригласили придворного лекаря.
ebooksa