Наступила тишина.
Джоб ждал. На улице было прохладно. Он взглянул на часы.
Прошли пять минут. И еще пять. Он взял телефон и открыл Фейсбук. Ничего. Он отправил сообщение:
«Я на месте».
Через пару секунд пришел ответ:
«Я тоже!»
Он огляделся, затем включил фонарик и посветил во все стороны. Луч разрезал темноту, но не высветил ни одного силуэта. Он отправил еще сообщение:
«Я тебя не вижу. Может, координаты неверные? 51°56’ 47.251” с. ш. 0°17’41.938” з. д.?»
Ответ пришел раньше, чем он успел отправить написанное.
«Все точно!»
Внезапно он ощутил, как закрутился рядом вихрь ледяного воздуха; он стих так же неожиданно, как начался. Джоб почувствовал, как в спину упирается что-то твердое и плоское, словно прибитое к скамейке. Он повернулся и направил луч. Теперь ему хорошо была видна небольшая латунная табличка с выгравированной надписью:
«В память о Терезе Саундерс (1983–2011), любившей это тихое место и убитой здесь ударом молнии».
Еще один ледяной вихрь, и он ощутил легкое, едва уловимое прикосновение к щеке. Похожее на поцелуй.
Через несколько мгновений над головой прокатился гром. Охваченный ужасом, он поднял голову и увидел надвигавшуюся черную тень.
— Не повезло парню, — произнес сержант полиции.
— По крайней мере, не мучился, — сказал констебль, который прибыл на место первым.
Пожарные установили освещение и с помощью подъемного механизма убрали тяжелую ветвь дерева, которая упала на Джоба, раздробив ему кости черепа и придавив к земле.
Осмотревший его фельдшер не нащупал пульс и вынужден был констатировать, что это очередной случай, который они с коллегами со свойственным профессии своеобразным юмором называли: «Скорая уже не поможет». Следователь был уже в пути.
Мужчина, гулявший неподалеку с собакой, стоял в стороне и с ужасом смотрел на труп, а потом прокричал офицеру, прохаживающемуся за ограждением:
— Давно пора было ее срубить, ясно же было, что дело плохо кончится.