— Не волнуйся, я здоров. Сейчас ты поешь, и мы отправимся назад. В Империю.
Да я не об этом волнуюсь, вообще-то!
— Ты бы тоже поел. Ты плохо выглядишь, — указала я. А потом с языка соскользнул совершенно идиотский вопрос: — Что-то случилось?
— Ну что ты, — хмыкнул волшебник, с хрустом разминая пальцы. — Просто поговорка о том, что ломать легче, чем строить, в корне неверна. Ломать сложнее. Особенно то, что построил сам. Плетение, как я уже тебе говорил, было сложное... А есть я пока не могу. Какао с тобой выпью, и хватит.
Магическое истощение, ну конечно. А ты дура, Мирра!
Я подтащила столик к дивану, ближе к Ярру, сама устроилась напротив, на низком пуфике кислотно-желтого цвета, и подвинула своему визави исходящую паром чашку.
Пей!
— Торопишься? — усмехнулся Искусник. Усмешка была какая-то искусственная. Но это понятно — пытается показать, что все хорошо и как всегда. Хотя это совсем не так.
— Ярр... — осторожно начала я. Не могла не спросить. Умерла бы от любопытства! — А почему ты это сделал?
— Что именно?
— Снял печать.
Будь я глупенькой девочкой, добавила бы: «Ты меня больше не любишь?» Хорошо, что я взрослая и разумная женщина. Хотя уверена, этот вопрос заинтересовал бы самую умную и опытную.
Мидьяр Ле-Кинаро взял чашку и заставил дрожь убраться из своих рук. Отхлебнул какао и сказал:
— Прости меня, Мирра. Я не должен был ее ставить. Просто в тот день... Я понял, что ты любишь меня, и подумал, что раз это так, то никаких препятствий не существует. А нужно было спросить.
— Нужно было, — подтвердила я. — Причем не только меня.
— Да? И кого же еще?
— Моих родителей, Ярр. И того, с кем я помолвлена. Наверное, на Ленейре это не принято, но...
— Я спросил, Мирра. Правда, на следующий день. Первой в списке все-таки стояла ты. Вот тут я потеряла дар речи. Только залпом проглотив свое какао, сумела произнести:
— Как то есть — спросил?! Ты ничего мне не говорил об этом!
— Да. Потому что твои родители предоставили тебе право решать.