Но мы творили любовь.
Волшебство, что было сильнее нас.
То, что не позволяло нам разорвать объятья и прекратить поцелуи.
Мы жили и дышали одной жизнью.
Мы передавали ее из губ в губы, как глоток спасительного воздуха.
Мы были одним существом. Мы неспешно двигались в одном ритме, мягко и плавно. Мы приникали друг к другу. Кристиан вжимался в мои раскрытые перед ним бедра, и я захлебывалась дыханием от возбуждения и жгучего желания чего-то большего.
И когда пришло наслаждение, самый его сверкающий пик, я думала, что умру.
Что душа моя не выдержит, вырвется на свободу вместе с долгим, по-животному откровенным стоном.
Я кончала, дрожа всем телом.
Острыми ноготками вцепившись в его плечи, ощущая в себе мягкую, глубокую пульсацию.
И его губы на своем лице.
— Что мы натворили, — прошептала я, дрожа в его руках.
— Ничего страшного, — шепнул он мне на ушко. — Мы теперь принадлежим друг другу. Ты мне, а я тебе.
Это было странно и немного пугающе.
«Я принадлежу тебе», — такие торжественные слова…
— Но Кристиан, — прошептала я с горечью. — Мой сын…
— Он будет моим, — перебил меня Кристиан. — Я же говорил. Нам достаточно дать ему немного нашей магии. Не очень приятный ритуал, но ничего сложного и опасного. Этот ребенок часть тебя. Я чувствую, как ты к нему тянешься, как опекаешь. И, что важнее всего, ты не видишь в нем черт насильника. Ты сама его отделила от отца. Своей магией. Аккуратно и умело, словно всю жизнь этим и занималась.
Он усмехнулся.
— Место его отца свободно. Я могу занять в любой момент.
— Но… тебе это зачем? — дрогнувшим голосом спросила я.