Плечи мои расслабились и обмякли.
С удовольствием я промыла волосы и стареньким гребешком Ивонны вычесала их.
Они были у меня просто роскошные! Тяжелые, каштановые, длинные и густые. Гладкие, как шелк. Сразу видено, что Эрика о них заботилась и ухаживала за ними.
В них не было ни единой спутанной пряди, ни единого места, которое нельзя было б прочесать.
Что ж, больше красивых причесок мне на голове никто не возведет. Да и не нужно. Обойдусь простой косой!
Мне важно было привести себя в порядок, важно было выглядеть опрятно и красиво.
Мерзкие слухи обо мне итак пойдут. В этом я не сомневалась.
Поэтому я должна быть на высоте, чтоб вся гнусная грязная ложь разбивалась вдребезги о мой строгий образ.
Да, я должна быть строга к себе.
Юджин разрушил мою жизнь. Вот так запросто втоптал меня в грязь, ничуть не пожалев. Бездумно сорвал, как рвут полевые цветы.
И если когда-нибудь общество примет меня без презрения, права на еще одну ошибку у меня не будет.
Пока я возилась с волосами, вода порядком остыла. Поэтому я наскоро помылась, обтерев тело мягкой чистой тряпочкой, и поспешила вылезти.
Ивонна принесла мне чистую одежду, сорочку, какую-то серую простую юбку. Помогла одеться и привести себя в порядок. Заплела волосы.
Не бог весть какие вещи теперь были на мне. Но они были чистые, пахли свежестью. И я с удовольствием их надела, чувствуя, как прошлое меня отпускает.
На моем прежнем платье остался прежний запах, запах отчего дома, духов, пудры.
Наверное, даже запах завтрака, который подавали в день моей свадьбы, не выветрился.
Я не хотела ощущать его.
Не хотела вспоминать о доме, не хотела думать о нем.
— Ивонна, ты могла бы постирать мои вещи? — спросила я.
— Ну, разумеется! — радостно подхватила Ивонна. — Конечно, я сделаю это! И развешу сушиться, и прослежу, чтоб вещи не испортились!