Сам не знаю почему, но я тоже проникся этой мыслью: помножить на ноль это гнездо половых извращенцев. Мне совершенно было не жаль Лизу, которая там побывала. Эта девица знала, на что шла, – ей всегда были важнее всего деньги. Но несчастную Олю Бахину, которая была вынуждена убежать из Москвы, и её жизнь едва не оказалась разрушенной, – вот кого я искренне жалел и хотел за неё отомстить. А сколько их ещё, этих несчастных девчонок и мальчишек, чьи судьбы исковеркали богатые уроды?
Потому Альберт Романович, взяв свой большой чемодан, сам же его и потащил. Фактически под конвоем: я шел впереди, а Максим позади отчима, отрезая тому пути к бегству. Впрочем, тот и не пытался рыпаться. Шел, повесив голову, глядя себе под ноги, словно приговорённый к прогулке на эшафот. А может, тем для него и станет задуманное нами? Своеобразной казнью. Ведь когда мы закончим, Альберта Романовича «сподвижники» станут не просто презирать – ненавидеть. А учитывая их возможности, жить ему после такого останется совсем мало.
Мы сели в машину и поехали. Максим за рулем, мы с «пленником» сзади, причем я расположился у двери на всякий случай. Вдруг тому захочется сигануть на полном ходу? С его жирной комплекцией сделать это будет трудновато, но люди в стрессовых ситуациях порой такие кульбиты способны совершать! Нужно было исключить элемент неожиданности.
– Максим, – подал робкий голос Альберт Романович. – Может быть, мы сможем как-то… договориться?
– Каким образом, папа? – спросила мажорка, причем последнее слово выговорила с таким количеством яда, что его хватило бы бегемота отравить.
– Ну… ты же всегда хотела быть самостоятельной. Я могу сделать тебя партнером в своей компании, – поступило предложение.
– Чтобы я потом каждый день видела твою рожу и была вынуждена терпеть твое присутствие? – усмехнулась Максим. – Покорнейше благодарю, папа, но это дерьмо мне ни к чему.
– Максим, ты же взрослый человек и прекрасно понимаешь, что со мной сделают соучредители клуба, когда поймут, кто их сдал. Они же меня… убьют, – горестно выговорил Альберт Романович.
– Прекрасно понимаю, – ответила Максим.
– И тебе меня… не жаль? А как же мама? Если она узнает, что ты меня подтолкнул к гибели, думаешь, простит тебя? – спросил отчим.
– Во-первых, она мне не мать. Мою родную маму ты погубил своими загулами и развратом, – жестко ответила мажорка. – Во-вторых, я думаю, ты Светлане Николаевне причинил тоже немало боли и страданий, так что если ты откинешь копыта, папа, всем станет только лучше. Опять же, от тебя наверняка останется наследство.
– Дочка…
– Заткнись! Я тебе не дочь! – рявкнула Максим.
Альберт Романович мгновенно замолчал и уставился в пол. Насколько я мог понять, дальнейший разговор был бесполезен. Но зря. Оказалось, у отчима есть и ещё один, самый главный аргумент.
– Максим, – тихо сказал он. – Отпусти меня, пожалуйста. Я всё отдам тебе. Компанию, недвижимость, счета в банках, – всё. Себе оставлю немного, только чтобы уехать из страны.
– Хорошо. Я подумаю, – сказала мажорка.
Мы поехали дальше, и я стал смотреть на автомагистраль. Делать это в японской машине оказалось просто: здесь место водителя справа, а входная дверь – слева, поскольку в Стране восходящего солнца левостороннее движение. Слева проносились автомобили, нас догнал белый автофургон. В салоне был водитель, он внимательно смотрел на дорогу. Когда машина оказалась параллельно нашей, боковая дверь внезапно поехала в сторону, и внутри я увидел человека. Он был весь в черном, на голове маска с прорезями для глаз, в руках – направленный в нашу сторону автомат.
– Ма-а-а-а-кс! – заорал я, прыгая на пол салона.
Глава 98