– Веб-дизайнером, – ответила Кеша. И добавила с нескрываемой гордостью. – Сама на себя тружусь, без начальников. Арендую маленький офис, чтобы никто не мешал работать, и там зависаю.
– Вот Косте и скажи, что у тебя срочный заказ, и тебе понадобится пару дней потратить на его выполнение, – предложил я. Кеша так и сделала, что дало ей возможность выиграть время. Правда, брат всё равно оказался недоволен. Но ничего, потерпит. Главное, что сестру отпустил, не задавая лишних вопросов.
Потому в гостиницу мы прибыли вместе. Японцы отправились в номер с Альбертом Романовичем, чтобы по-прежнему держать его на виду (он был в каком-то заторможенном состоянии, как бы не натворил глупостей), мы с Кешей остались в номере вдвоем. Приняли по очереди душ, заказали ужин, насытились, а после завалились спать, почувствовав жуткую усталость.
Я проснулся через три часа, когда на улице уже стемнело. Кеша продолжала спать, разложившись на другой половине кровати. Там, где совсем ещё недавно лежала Максим. У меня защемило сердце. Как она там, моя хорошая? Надо бы узнать, но как? Всё, что я могу, это набрать номер отделения реанимации, в котором она теперь лежит. Ну, пусть хотя бы так. Звоню, и усталый голос медсестры спрашивает, что мне нужно.
Задаю вопрос о Максимилиане Альбертовне, и девушка привычно спрашивает, кто интересуется. Отвечаю, что я сводный брат, Александр. «Она по-прежнему в реанимации, но от аппарата искусственной вентиляции лёгких её отключили – начала дышать самостоятельно», – сообщает медик, и я благодарю её, улыбаясь. Разговор прерывается. Ах, Максим! Ты жива, ты дышишь сама, моё солнышко. Такие, казалось бы, простые вещи, но сколько в них смысла, когда ты пережила стрельбу в упор!
Во время моего разговора с клиникой проснулась Кеша. Села на кровати, потёрла глаза. Посмотрела на меня и, когда положил смартфон, спросила:
– Часто такое с вами происходит?
– Ты о чем?
– Расстрелы, – говорит Кеша.
– Да было несколько раз, – отвечаю. – Только мы с Максим до сих пор не можем понять, кто на нас объявил охоту. Совершенно ни одной зацепки. Ни я, ни она никогда не были с криминалом связаны. Ничьих девушек или юношей, в отличие от членов клуба «М.И.Р.», не насиловали, жён или мужей не соблазняли. Словом, чисты перед совестью и законом, однако же которую неделю носимся, как угорелые. Одно нападение за другим, хотя и не каждый день, слава Богу.
– Нужно искать общее между этими нападениями, – говорит Кеша. – Если нет ничего, как ты говоришь, преступного в ваших биографиях, значит, что-то может объединять попытки вас уничтожить. Вот скажи, когда в вас стреляли, вы всегда были рядом?
– Да. Вдвоем, – отвечаю я. И понимаю, что хожу по очень тонкому льду: как бы Кеша не догадалась, почему мы с Максим постоянно вместе. Хотя нет, ну чего волноваться? Мы в ее глазах сводные брат с сестрой. О том, что это не так, ни она, ни Костя ещё не знают.
– Сколько всего было нападений?
– Пять. Два в загородном доме Альберта Романовича, одно в кабинете моего отца, Кирилла Андреевича, одно – на шоссе и ещё в особняке «Пьяная малина».
– Так-так, – постучала Кеша пальцами по стеклу. Она в это время, одевшись, стояла у окна, положив на него ладонь, и смотрела на огни большого города. – Кто был в это время рядом?
– В первый раз только мы. Во второй – мой отец. В третий и четвертый – Альберт Романович, – ответил я.
– Получается, что и первое нападение косвенно связано с отцом Максим, так?
– Ну, это слишком отдаленно. Да, загородный дом принадлежит ему, но его ведь не было в тот момент. К чему ты вообще клонишь, не пойму?
– У Альберта Романовича и Кирилла Андреевича есть общие точки соприкосновения? Общие бизнес-интересы, например, – вместо ответа задала Кеша новый вопрос.
– Да, кажется, есть, то я не знаю подробностей. Они знакомы, но как узнали друг друга, что их связывает конкретно, не скажу, – ответил я. – Да о чем ты вообще?