– Максим… – ответил Альберт Романович, состряпав горестное лицо.
– Что с ней?!
– Её… убили… – бизнесмен всхлипнул, даже принялся утирать лживые слезы, а потом и вовсе разрыдался, закрыв лицо руками. «Каков артист!» – подумал я восхищённо.
– Как… убили… – растерянно сказала Светлана Николаевна. Она отступила от мужа на пару шагов, упершись спиной в стену и плавно по ней сползла на пол. Оттуда смотрела на Альберта Романовича огромными, расширенными от ужаса и горя глазами. – Как… убили? – тихо спросила она.
Всё это время мы с Кешей были неподалеку. Но, одетые в белые халаты и шапочки, с медицинскими масками на лицах, были для Светланы Николаевны неузнаваемы. Зато внимательно наблюдали за её поведением.
Альберт Романович подошел к ней, изображая тяжелую походку. Поднял с пола, отряхнул одежду, словно та успела запылиться в стерильном помещении.
– Я не знаю, кто это сделал, – сказал он. – Мы ехали с ним из аэропорта, на нас напали какие-то бандиты, расстреляли машину в упор. Меня только поцарапало стеклами, а Максим… Она… – бизнесмен снова всхлипнул. – Её изрешетили, нашу доченьку, – и Альберт Романович снова принялся безутешно рыдать.
Светлана Николаевна, окаменев лицом, по которому даже не проскользнуло ни единой слезинки, посмотрела на мужа и сказала, жестко выговаривая каждое слово:
– Это ты, мразь, виноват в смерти моей дочери, моей родной племянницы.
– Я? – Альберт Романович убрал руки от лица, размазывая фальшивые слезы. – Почему я? Как ты можешь такое говорить, Света?!
– Это ты во всём виноват, подонок, – повторила женщина.
– У тебя стресс, ты говоришь глупости!
– Нет, я говорю правду. Это ты, тварь, должен был сдохнуть на шоссе. Но сначала – дважды! – в своём загородном доме, где ты трахал девок. В кабинете твоего дружка Кирилла Андреевича. На шоссе. Но ты всякий раз изворачивался, как змей. Четыре раза тебя должны были кончить, как последнюю собаку, а ты всё ещё жив и стоишь передо мной, пока моя девочка… моя Максим… лежит там… мёртвая!
Глава 107
Светлана Николаевна бросилась к дверям отделения, над которыми золотыми буквами на синем фоне было начертано «Реанимация». Естественно, внутрь её не пустили. Медсестра равнодушно сказала, что покойников увозят в морг, туда ей и нужно идти. Это в подвале. Женщина, резко развернувшись, бросилась по коридору до лестницы. Альберт Романович остался наверху, под контролем японцев (они изображали неподалёку посетителей), мы с Кешей кинулись за Светланой Николаевной.
Она промчалась в самый низ, где была дверь намного попроще, металлическая, с другой вывеской над ней, – «Морг». Начала колотить по ней кулаком и кричать, чтобы немедленно открыли. Настала очередь Кеши. Она подошла к женщине сзади и спросила, чего она так шумит. Для пущей убедительности стянула маску, чтобы показать строгое лицо.
– Мне нужно видеть своего сына! Его привезли сегодня! – истерично выкрикнула Светлана Николаевна.
– Фамилия, имя, отчество, – невозмутимо ответила Кеша, изображая врача. Я стоял рядом, опустив голову, играя роль санитара. Женщина назвала.
– Да, есть такая. Поступила два часа назад. Множественные огнестрельные ранения, не совместимые с жизнью, – «вспомнила» Кеша. – Вы ей кто?
– Я мать! – сказала с вызовом Светлана Николаевна.