Глава 20
Наш лимузин (я вообще-то небольшой знаток японского автопрома, просто мне нравится думать, что это именно такого класса машина, в которой мы ездим) останавливается у дома. Мы выходим и сразу попадаем под пристальное внимание сразу десятка ниндзя. Ну, не тех, конечно, которые затянуты в черные костюмы, и видны в прорезь только глаза. Эти обряжены, как и те, что у ворот, в стандартные черные классические современные костюмы, под которыми не угадываются ни китаны, ни даже вполне современные пистолеты. Хотя уверен: они там есть.
Телохранители босса обступают нас с трех сторон, и один – самый старший, видимо, подходит к Накамуре и о чем-то вполголоса с ним переговаривает. Сопровождающий после этого поворачивается к нам и, почтительно кланяясь, сообщает:
– Уважаемые господа, я очень прошу вас пройти через проверку службы безопасности.
– Да пожалуйста, – за нас обоих отвечает Максим и, распахнув ветровку, в которой приехала на эту встречу, подражая голосу Костика Сапрыкина из «Места встречи изменить нельзя», то есть пародируя шепелявость, говорит. – «Коселёк? Какой коселёк? На, обысси».
Я стараюсь сдержать улыбку. У мажорки явно актерские задатки. Ей бы в театральное училище поступить, а она вместо этого занялась недостойным делом – соблазнением богатых мужчин. Мой отец первым (хотя кто знает?) пал жертвой лицемерного обаяния Максим. Но как же она хороша в этом!
Ниндзя почтительно проводят по нашей одежде металлодетектором, но если у меня всё в порядке, то у мажорки прибор в районе пояса начинает вдруг пищать. Японец останавливается, вопросительно смотрит на Максим. Остальные явно напряглись, некоторые даже потянулись руками внутрь пиджаков. Ситуация приобрела угрожающий характер. Только сделать они ничего не могут. Во-первых, перед ними важный гость. Во-вторых, женщина, которую обыскивать нельзя ни в коем случае – это жесточайшее оскорбление.
– О! Совсем позабыла, – широко улыбнулась Максим. – Тихо, тихо, спокойно. Ишь, распсиховались, сыны священного ветра.
Она медленно запустила руку в карман джинсов. Потом так же неспешно, чтобы не напрягать охрану, вытащил оттуда… чайную ложку. Я присмотрелся и ахнул: на вещице стояло клеймо – эмблема ресторана, в котором мы недавно отужинали.
– Ты что?! – прорычал я на Максим злым шёпотом. – Зачем ложку взяла?!
– Тихо свистнул и пошла, называется – нашла, – на мотив частушки тихо пропела мажорка.
– Так ты ещё и клептоманка! – продолжаю нервничать.
– Да я просто на память. Для Кости. Он коллекционирует чайные ложечки. Смотри, прикольная какая, – заявила Максим, покрутив столовым предметом у меня перед носом.
– Прошу простить мою коллегу, – сказал я, обращаясь к японцам. – Это вышло… случайно.
Накамура перевел, и охрана, быстро завершив проверку, наконец-то пустила нас внутрь. Ни слова не сказали! Хорошо, иначе мог выйти скандал. Сопровождающий провел нас вглубь дома.
– Большая у Кости коллекция? – спросил я её, пока шли.
– Внушительная, – улыбается она.
– Господи, вот попалась мне такая, а? – спрашиваю сам себя, но вслух. Чтобы мажорке было слышно. Хотя ей, кажется, поровну. Она идет и рассматривает антураж дома. Хотя ничего особенного тут нет. Типичная холостяцкая берлога. Всё очень скромно, так и не скажешь, что тут миллиардер живет. На стенах фотографии каких-то людей. Кто в древней японской одежде (видимо, предки хозяина), кто в современной. Тут и молодежь, и дети, и даже младенцы. Словом, всё семейство. Единственный, кого я узнал, это сам Исида Мацунага и его внук.
Наконец, кабинет главы корпорации. Точнее, её владельца. Хотя я до сих пор не вижу разницы. Мы зашли внутрь, встали напротив большого письменного стола, за которым в простеньком кожаном кресле сидел сухонький, древний старичок, похожий чем-то на старика Хоттабыча из советского фильма. Такой же добрый взгляд, тщедушная бороденка.
– Трах-тибидох-тибидох, – послышалось шепотом от мажорки.